СОБАКА КУСАЧАЯ

Пожалуй, никому не следует заводить столько собак, сколько их было у меня, но они доставили мне больше радостей, чем неприятностей, если не считать эрдель-терьера Магса. Он один причинил мне больше хлопот, чем все пятьдесят четыре или пятьдесят пять собак вместе взятых, хотя в самое глупое положение я попал, когда скотч-терьер Джинни разродилась шестью щенками в шифоньере в квартире на четвертом этаже в Нью-Йорке, а потом вдруг родила седьмого и последнего на углу Одиннадцатой улицы и Пятой авеню во время прогулки, на которую сама же меня и потащила.

Но хуже эрделя, как я уже сказал, не было у меня собаки. Вообще-то он был не мой. Однажды летом я приехал из отпуска и обнаружил, что мой брат Рой его купил, пока я был в отъезде. Крупный, матерый и злобный, он вел себя так, будто я не был членом нашей семьи. Членство в семье давало, впрочем, незначительное преимущество, ибо членов семьи он просто кусал реже, чем чужаков. За те годы, что он прожил с нами, он перекусал всех, кроме мамы; он как-то раз нацеливался, чтобы ее цапнуть, но промахнулся. Это случилось в тот месяц, когда у нас вдруг завелись мыши, а Магс отказывался что-либо предпринимать против них. Ни у кого никогда не было мышей подобных нашим. Эти твари вели себя словно ручные, почти как дрессированные. Они были такие дружелюбные, что однажды вечером она оставила для них еду в тарелочках на полу в кладовке, чтобы мыши довольствовались этим и не проникли в столовую. Магс лежал на полу и рычал, но не мыши его раздражали, а люди в соседней комнате, с которыми ему не терпелось расправиться. Мама, улучив момент, юркнула в кладовку посмотреть, как обстоят дела. Дела обстояли лучше некуда. Мама была возмущена до глубины души, увидев распростертого на полу Магса, не обращавшего ни малейшего внимания на мышей, которые побежали ей навстречу. Тогда она шлепнула Магса, а он в ответ попытался схватить ее, но не дотянулся. Он сразу же раскаялся, говорила мама. Он всегда раскаивается после того, как укусит кого-нибудь, твердила она, но мы не понимали, откуда ей это известно. В его поведении не было видно признаков раскаяния.

Мама имела обыкновение посылать по бонбоньерке на каждое Рождество тому, кого покусал эрдель. В конце концов список разросся до сорока с лишним фамилий. Никто не мог понять, почему мы не избавимся от этой собаки. Впрочем, и мне это было не совсем понятно, но мы так от него и не избавились. Я подозреваю, что раз или два его пытались отравить, потому что он вел себя так, будто его отравили, а пожилой майор Моберли однажды выстрелил в него из своего служебного револьвера, но все же Магс дожил почти до одиннадцати лет, и даже в этом почтенном возрасте, когда едва передвигал ноги, он умудрился укусить одного конгрессмена, который заходил к папе по делу. Этого конгрессмена мама всегда недолюбливала. Она утверждала, что знаки его гороскопа свидетельствуют о том, что ему нельзя доверять (Сатурн и Луна в знаке Девы), тем не менее она отослала ему бонбоньерку на Рождество. Он не принял ее, наверное из подозрения, что конфеты с подвохом. Мама внушала себе, что это даже хорошо, что собака покусала его, несмотря на то что папа лишился важных деловых связей.

— Я бы не стала вести никаких дел с таким типом, — говорила мама. — Магс видит его насквозь.

Мы кормили Магса по очереди, чтобы добиться его расположения, но это не всегда помогало. Он никогда не пребывал в хорошем настроении, даже после кормежки. Никто не мог сказать наверняка, почему он такой раздражительный, особенно по утрам. Рой тоже неважнецки чувствовал себя, особенно, до завтрака. Однажды, когда Рой спустился вниз и обнаружил, что Магс сжевал утреннюю газету, он запустил ему в морду грейпфрутом. Первым прыжком Магс перемахнул через стол и врезался в каминную решетку, но через мгновение он был уже на ногах и в конце концов пребольно укусил Роя за ногу. Этим все и ограничилось; Магс никогда никого не кусал дважды за раз. Мама всегда приводила это обстоятельство как довод в его пользу. Она утверждала, что он хоть и неуравновешенный, зато не злопамятный. Она всегда вставала на его защиту. «Он не сильный», — говаривала она с жалостью, но заблуждалась. Может, он был немного не в себе, но силища у него была жуткая.

Однажды мама отправилась в отель «Читтенден», чтобы вызвать врачевательницу душ, которая читала лекции на тему «Гармонические вибрации». Мама хотела выяснить, возможно ли привить гармонические вибрации собаке. Женщина сказала, что никогда не лечила собак, но посоветовала маме концентрировать мысли на том, что собака не укусит. Мама занялась концентрацией мысли на следующее же утро, когда Магс укусил продавца льда, но возложила вину за неудачу на самого продавца льда. «Если бы вы не думали о том, что он вас укусит, он бы вас не укусил», — сказала ему мама. Он покинул наш дом в ужасных вибрациях.

Однажды утром Магс куснул меня мимоходом, как бы между прочим. Тогда я рванулся, схватил его за обрубок хвоста, и он оказался подвешенным в воздухе. Так как я держал пса за хвост, он не мог меня цапнуть, но рычал, извивался и дергался так, что я понял — долго мне его не удержать. Я оттащил его в кухню, швырнул на пол и захлопнул дверь, как только он грохнулся оземь. Но я забыл о задней лестнице. Магс поднялся по задней лестнице, спустился по передней и застал меня врасплох в гостиной. Мне удалось взобраться на каминную полку, но она не выдержала моего веса и со страшным грохотом рухнула вместе со мной, большими мраморными часами и вазами. Шум так напугал Магса, что, когда я встал, его и след простыл. Мы нигде не могли его найти, хотя свистели и кричали ему до тех пор, пока к нам вечером в гости не зашла пожилая миссис Детвайлер. Магс однажды уже укусил ее за ногу, и она решилась войти в гостиную только после того, как мы заверили ее, что Магс убежал. Не успела она сесть, как Магс с громким рычанием и скрежетом когтей возник из-под дивана, под которым скрывался все это время, и снова ее укусил. Мама осмотрела рану, обработала арникой и сказала миссис Детвайлер, что это всего лишь царапина. «Он только ударился о вас», — сказала она, но миссис Детвайлер покинула дом в ужасной спешке.

Множество людей жаловалось на нашего эрделя в полицию, но мой отец в то время занимал должность в муниципалитете и был в дружеских отношениях с полицией. Но тем не менее полиция к нам наведывалась раза два; однажды, когда Магс укусил миссис Руфус Стуртевант, и в другой раз, когда он укусил вице-губернатора Маллоя. Но мама сказала им, что виноват не Магс, а сами укушенные.

— Когда он бросается на них, они кричат, — объясняла она, — а это его раздражает.

Полицейские предложили держать пса на привязи, но мама возразила, что это для него унизительно и что из-за этого у него пропадает аппетит.

За едой Магс являл собой необычайное зрелище. Он кусал всякого, кто приседал к полу; из-за этого мы обычно ставили миску с едой на старый кухонный стол со скамейкой поблизости. Магс залезал на скамейку и ел. Помнится, мамин дядюшка Горацио, гордившийся тем, что третьим взобрался на Миссионерский хребет во время битвы при Чаттануге, пришел в бурное негодование, когда узнал, что мы кормим нашего пса за столом. Он заявил, что никогда не боялся собак и что поставит миску на пол, если мы ему ее дадим. Рой сказал, что если бы дядюшка Горацио покормил Магса перед сражением, то добежал бы до вершины Миссионерского хребта первым. Дядюшка Горацио бушевал:

— Тащите его сюда! Тащите его сейчас же! — кричал он. — Я накормлю этого сукина сына на полу!

Рой был двумя руками за то, чтобы дать ему такой шанс, но папа сказал, что Магса уже покормили.

— А я еще раз накормлю! — вопил дядюшка Горацио.

Нам стоило немалых усилий утихомирить его.

Последний год своей жизни Магс провел на улице. Почему-то ему не хотелось оставаться в доме, который, наверное, был связан с неприятными воспоминаниями. Так или иначе, загнать его домой было нелегко. В результате мусорщик, продавец льда и прачка не могли пройти мимо дома. Нам приходилось тащить мусор на угол, выносить и забирать стирку, встречать продавца льда за квартал от дома. Через некоторое время мы обнаружили хитроумный способ загонять пса в дом. Магс панически боялся только одного — грома и молнии. (Наверное, когда подо мной рухнула каминная полка, он подумал, что разразилась гроза.) Он влетал в дом и прятался под кроватью или в шифоньере. И вот из длинного узкого листа жести с деревянной ручкой на конце мы смастерили громобойную машину. Мама энергично встряхивала это приспособление, когда хотела призвать Магса домой.

За несколько месяцев до кончины Магсу стала мерещиться всякая всячина. Он медленно привставал с пола с низким рычанием и на негнущихся лапах угрожающе надвигался на нечто, на пустоту. Иногда это нечто находилось немного правее или левее посетителя. Однажды у одного коммивояжера началась истерика после того, как Магс забрел в комнату, словно Гамлет, преследующий тень своего отца. Его взгляд был прикован к точке, находившейся левее от коммивояжера, который держал себя в руках до тех пор, пока Магс не оказался в трех шагах от него. Затем он издал вопль. Магс нетвердой походкой прошел мимо него в коридор, рыча под нос. Коммивояжер продолжал орать. Кажется, маме пришлось обдать его холодной водой, прежде чем тот пришел в себя. Так она разнимала нас, мальчишек, когда мы устраивали потасовки.

Магс околел внезапно, однажды ночью. Мама порывалась похоронить его на семейном участке под мраморной плитой с надписью вроде «Сонмы ангелов поют тебе», но мы убедили ее, что это противозаконно. В конце концов над его могилой у заброшенной дороги мы установили обструганную доску, на которой я начертал химическим карандашом «Cave Canem» — берегись собаки. Мама вполне удовлетворилась скромным классическим благородством древней латинской эпитафии.

Перевел с английского
Арам ОГАНЯН