Профориентация на грани искусства

Меня с восьмого класса коробит от колючего слова «профориентация». И дело не только в фонетике. И не только во мне. Нередко приходится видеть недовольные гримасы на лицах ребят, которых мы собираемся «профориентировать». Подростки, родившиеся уже после перестройки, обреченно спрашивают: «Будете агитировать куда-то поступать?» Возникает чувство, что перенеслись на двадцать лет назад, когда набор в некоторые учебные заведения объявлялся делом государственной важности.

Как сложится судьба молодых специалистов, тогда никого особо не интересовало. Главное — отчитаться о выполнении плана по набору. Профориентационная работа в нашей стране никогда не была эффективна не потому, что не хватало квалифицированных профконсультантов и хороших методик, а потому, что ее цели были утопичны. Сегодня, как и тогда, мы строим дом, начиная с крыши — без фундамента и стен, в лучшем случае используя три подпорки — «могу», «хочу», «надо». Но завораживающая логика трех колец почему-то не срабатывает. Хочется одного, «можется» другое, а надо — третье… И даже добавление четвертого — «есть» — в принципе ничего не меняет.

Фундамент — это заложенные в семье и развитые в школе качества, отличающие хорошего человека и хорошего профессионала. Они известны всем. Это доброта, честность, ответственность… Мы часто слышим: «Хороший человек — это не профессия». На мой взгляд, это — основа профессионализма. Профессиональная компетентность, о которой сегодня не пишет только ленивый, не сводится к арифметической сумме профессионально важных качеств, знаний, навыков и умений. Каждого из нас согревает память о встречах с настоящими учителями, строителями, врачами, руководителями. Их всегда было немного. А сегодняшним подросткам вообще достались крохи. Можно ли требовать от молодых людей добросовестного отношения к своей работе, если вокруг так мало примеров? Если еще двадцать лет назад зависимость заработка от личных усилий отмечали только 7% взрослого населения — остальные считали главными путями к успеху деньги, связи, спекуляцию и мошенничество.

Сегодня влияние телевидения, музыки, кино, молодежных СМИ на воспитание личности подростка выше, чем влияние семьи и школы, вместе взятых. Можно сколько угодно возмущаться этим фактом, но от этого дети не перестанут слушать «свою» музыку и подражать своим кумирам.

Что, если отойти от традиционной классификации профессий по предмету труда Е. Климова и посмотреть на профессиональную деятельность с позиции В. Татищева? Какие профессии сегодня можно отнести к полезным и нужным, какие — к щегольским и увеселяющим, а какие — к вредительским? Какие признаки ребята считают для себя более существенными — предмет труда или его смысл? В отличие от обучения по форме «ответы без вопросов» здесь есть пространство для размышлений и дискуссий.

Каждый выбирает для себя
/////////женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку —
/////////каждый выбирает для себя.
Каждый выбирает по себе
/////////слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы —
/////////каждый выбирает по себе.

В момент, когда стихи Юрия Левитанского плавно сменяет Константин Кинчев («Инок, воин и шут»), некоторые подростки удивленно переглядываются: наша «Алиса»? Привыкли, что в школе одно, а за ее порогом — другое. И эти стороны жизни обычно не пересекаются.

Вообще-то вопрос, что считать ошибкой, — спорный. Призвание, как и полная профнепригодность — явления очень редкие. И в том, и в другом случае профориентация бессильна. В остальных профессиональная успешность определяется только отношением к труду. Ключевой эпизод — рассказ о Генрихе Шлимане, который шел к своей мечте несмотря на скепсис ученых и насмешки друзей. Фрагмента из песни «Гни свою линию» группы «Сплин» ребятам было явно недостаточно, и они напевают ее какое-то время после титров.

Пафос перебивается интервью самых разных людей. Задаю им два простых вопроса: «Для чего люди работают?» и «Что для вас главное в жизни?». Можно спросить об этом ребят перед просмотром — интересно сравнить свои ответы с ответами пенсионеров, гастарбайтеров, сверстников… А можно и не спрашивать — главное, что этот вопрос невольно зададут себе сами зрители.

О чем говорить с ребятами между частями и говорить ли вообще, зависит от настроения аудитории. Как сказал один из зрителей, «это кино грузит по полной программе». Я бы не стала показывать подряд больше трех частей. Если это не ежегодная профориентационная кампания, которая весной накрывает школы, лучше давать по одной части на уроках или классных часах, встраивая ее в тему занятия.

Слова, звучащие на фоне знакомого видеоряда и сопровождаемые любимой музыкой, усваиваются легче и прочнее, чем те же слова, произнесенные учителем у доски. В основе сценария передач — фрагменты из моей книги «Психология и выбор профессии». В каком-то смысле это видеоприложение к ней.

Эту программу видели девятиклассники Москвы и Московской области, Краснодарского края, Новосибирской области, Нижнего Новгорода. Условия были разные — полный актовый зал, класс с телевизором или видеопроектором. Реакция подростков примерно одинаковая: сначала — недоверчивый интерес, потом — приятное удивление, диалог на равных. Трудно было только в одной школе. Подростки смотрели внимательно, но в перерывах между частями молчали, как партизаны. Единственная девочка, которая проявляла признаки жизни — улыбалась, кивала головой и отвечала на мои вопросы, — была выведена из зала учительницей, которая сочла ее поведение недопустимым. А жаль!

Учителя вообще приняли программу более сдержанно, чем ребята. Некоторые говорили, что это не профориентация: «Профориентация — это когда к нам приходили из институтов и училищ и рассказывали, как хорошо у них учиться».