Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Школьный психолог»Содержание №12/2008


МЭТРЫ

Соломон АШ

(1907–1996)

«Жизнь ценится не за длину, но за содержание», — писал премудрый Сенека. Той же мерой, вероятно, следует оценивать и научное наследие, значение которого порой несоизмеримо выше его объема. За свою почти полувековую научную карьеру Соломон Аш написал всего одну книгу с простым названием «Социальная психология» (1952) и три дюжины статей. Однако редкий психолог сумел внести в наше представление о человеческой природе столь крупный вклад. В недавно изданной в Англии книге «50 главных мыслителей в психологии» он включен в эту когорту наряду с Фрейдом и Вундтом, Выготским и Пиаже. К сожалению, большинству российских психологов о нем известно лишь то, о чем скупо повествует параграф в учебниках социальной психологии, посвященный исследованиям конформности. Познакомимся поближе с этим выдающимся психологом и его идеями.

Превращение в звезду

Соломон Аш родился 14 сентября 1907 года в Варшаве, бывшей в ту пору губернским городом Российской империи. (Его фамилия — Asch — по-русски произносится по-разному. Например, переводчики известных книг Э. Аронсона и Ж. Годфруа предпочли более точную транскрипцию — Эш. Хотя психологи более старшего поколения предпочитают ранее утвердившееся произношение — Аш.)

В 1920 году его семья отправилась искать лучшей доли в Новый Свет. Так в 13-летнем возрасте Аш стал американцем. Но ждать исполнения своей «американской мечты» ему предстояло еще долго. Только в 1955 году настал его звездный час. Из рядового психолога-экспериментатора он превратился в звезду общеамериканского масштаба. Этому способствовала публикация в научно-популярном журнале Scientific American его статьи «Мнение и социальное давление», в которой описывались его эксперименты по изучению конформности. Эти эксперименты проводились пятью годами ранее, и их результаты впервые были опубликованы в научной периодике еще в 1951 году. Однако именно публикация в национальном научно-популярном журнале вызвала широкий общественный резонанс и повышенный интерес к фигуре Аша и его исследованиям. Это даже побудило Аша к лирическим автобиографическим воспоминаниям, в которых он отыскивал корни своих научных интересов.

«Во время традиционной иудейской церемонии, сопровождающей праздник Пасхи, — вспоминал Аш, — я спросил своего дядю, сидевшего рядом со мной, почему нужно открывать дверь. Он ответил: «В этот вечер пророк Илия заходит в каждый еврейский дом и отпивает глоток вина из поставленной ему чаши».

Я был удивлен этим и переспросил: «Он действительно приходит? Он действительно пьет?»

Мой дядя сказал: «Если будешь смотреть очень внимательно, то, когда дверь откроют, ты увидишь — смотри на чашу, — ты увидишь, что вина станет немножко меньше».

Так и вышло. Я прилип взглядом к чаше. Очень хотелось увидеть, произойдет что-нибудь или нет. И мне показалось — было бы слишком соблазнительно судить наверняка и, конечно же, вряд ли можно говорить об этом с уверенностью, — что действительно что-то случилось у ободка рюмки и уровень вина понизился».

Подобные наблюдения породили догадку, которая впоследствии оформилась в серьезную научную гипотезу и получила убедительное экспериментальное подтверждение: наше поведение по отношению к окружающему миру определяется не столько тем, каков этот мир на самом деле, сколько тем, каким мы его воспринимаем.

Путь в науку

Впрочем, до психологических рассуждений и опытов предстоял еще долгий путь. Поначалу на новой родине 13-летнему мальчику пришлось нелегко. По натуре крайне застенчивый, он к тому же совершенно не знал английского. Язык он, однако, самостоятельно освоил, интуитивно следуя простому, но надежному методу: со словарем в руках страницу за страницей прочел собрание сочинений Диккенса. И преуспел настолько, что сумел поступить в очень хорошую школу, организованную при Городском колледже Нью-Йорка. В этом колледже большинство выпускников школы и продолжали обучение, и Аш со временем последовал тем же путем.

В своих интересах и предпочтениях он определился не сразу. Интерес к проблемам человеческой натуры побудил его к чтению самых разных книг, включая сочинения Джемса, Сантаяны и Рассела. В результате у будущего ученого сложилось весьма своеобразное представление о психологической науке, и, поступив в 1928 году на психологическое отделение Колумбийского университета, он поначалу был даже несколько разочарован тем, чем ему в действительности предстояло заниматься. Зато большой интерес вызвал у него курс антропологии, который преподавали такие признанные мэтры, как Франц Боас и Рут Бенедикт.

Отрезки, предъявлявшиеся для сравнения в классическом эксперименте Аша
Отрезки, предъявлявшиеся для сравнения
в классическом эксперименте Аша

По рекомендации последней Аш принял участие в полевом антропологическом исследовании на территории резервации индейского племени хопи. Существенного вклада в антропологическую науку эта его работа не внесла, однако подарила немало интересных наблюдений, которые позднее помогли оформиться его психологическим интересам. Один из почерпнутых в резервации примеров Аш любил приводить в своих лекциях.

Его задачей было наблюдать за процессом социализации подростков хопи, приобщения их к культуре белого человека, в частности в ходе школьного обучения. Присутствуя в классе, Аш наблюдал, как юные индейцы решали на доске арифметические задачи. Одновременно к доске учитель вызывал несколько учеников и предлагал первому, кто найдет ответ, повернуться лицом к классу и объявить об этом. К удивлению учителя и молодого антрополога, мальчики не торопились выполнять указание. Решивший задачу украдкой оглядывался направо и налево, и лишь когда ответ был найдем всеми, мальчики синхронно поворачивались. Исконный менталитет хопи, выкристаллизовавшийся веками кочевья по прериям, подсказывал им: надо держаться сообща, выскочке в одиночку не выжить. Индивидуалистическая ментальность белого человека оказалась для них совершенно чуждой.

Впрочем, как показали последующие исследования Аша, и так называемый цивилизованный человек в глубине души также тяготеет к племенной ментальности: если индивидуалистическая позиция входит в противоречие с позицией группы, человек порой безотчетно склоняется ко второй.

В Колумбийском университете Аш сумел познакомиться с основными идейными направлениями американской психологии своего времени — бихевиоризмом, занимавшим безусловно доминирующую позицию, и стремительно входившим в моду психоанализом. Однако ни тот ни другой подход его не удовлетворил. По мнению молодого ученого, психология должна придерживаться целостного подхода к человеческой природе во всем многообразии ее сторон, не исключая и те, которые традиционно изучаются иными социальными науками — историей, экономикой, антропологией.

Основу такого подхода Аш нашел в принципах гештальт-психологии, которые в Колумбийском университете проповедовал эмигрировавший из Европы Макс Вертгеймер. Собственную позицию Аша во многом можно определить как гештальтистскую. Небезынтересно, что впоследствии, в 1943 году, Аш сменил Вертгеймера на посту заведующего кафедрой психологии в Новой школе социальных исследований, а в годы работы в Свартморском колледже, где прошла большая часть его преподавательской и научной деятельности (1947–1966), поддерживал плодотворные контакты с работавшим там же Вольфгангом Кёлером, еще одним крупным представителем гештальт-психологии.

Известные эксперименты

Реальный испытуемый (в центре) в замешательстве
Реальный испытуемый (в центре)
в замешательстве

Влияние гештальт-подхода явно прослеживается в одном интересном исследовании Аша, касающемся социальной перцепции. Предлагая испытуемым оценить те или иные качества какого-то человека, он обнаружил, что эти оценки во многом зависят от того, в каком сочетании эти качества представлены. Так, интеллект человека оценивался совсем по-разному, когда того представляли как «умного и доброго» или как «умного и холодного». То есть совокупность индивидуально-психологических характеристик, по сути дела, представляет собой некий гештальт, в котором отдельные черты приобретают новые особенности за счет сочетания с другими. Более того, по мнению Аша, черты человека воспринимаются нами не по отдельности, а всегда в неразрывной связи с другими, среди которых он попытался выделить наиболее в этом смысле значимые.

Интересным представляется еще один простой эксперимент. Аш просил своих испытуемых указать, в какой степени они согласны с тем или иным высказыванием, которое он приписывал разным известным историческим личностям. Например, утверждение: «Восстание может быть таким же естественным и необходимым явлением в политическом мире, как буря — в мире физическом», — приписывалось либо Т. Джефферсону, либо В.И. Ленину. Испытуемые, американские студенты, с гораздо большей готовностью соглашались с этой небесспорной истиной, когда полагали, что она изречена автором Декларации независимости США. То же утверждение в устах большевика-революционера вызывало у них протест. Вот уж воистину: что говорится, может оказаться даже менее важно, нежели кем это говорится. То есть любое утверждение не самоценно, а выступает в единстве с личностью того, кем оно произносится, и восприятие его носит комплексный характер.

Еще один известный эксперимент Аша был непосредственно связан с идеей Вертгеймера. Основатель гештальт-психологии полагал, что для ориентации в пространстве решающую роль играют зрительные стимулы (то есть то, что мы непосредственно наблюдаем), тогда как альтернативная гипотеза Джеймса Гибсона, сторонника экологического подхода, решающую роль отводила проприорецепции (ощущению собственного положения в пространстве).

Для выяснения истины Аш организовал эксперимент, в котором испытуемые наблюдали место действия (лабораторию, в которой они находились) через картонную трубку, направленную на наклонно расположенное зеркало. В комнате имелся стержень, который испытуемые должны были расположить строго вертикально, в то время как его медленно передвигал невидимый экспериментатор. Поскольку место действия отражалось в наклонном зеркале, правильная вертикаль смещалась примерно на 30?. При этом испытуемые почти не ощущали искажений и легко решали поставленную задачу. Результаты эксперименты говорили в пользу зрительного восприятия пространства, а отнюдь не в пользу проприорецепции: расположение стержня совпадало с кажущейся (наклонной) осью, а не с действительной вертикалью.

Снова и снова подтверждалась давняя догадка: реакции на мир определяются не столько объективными характеристиками мира, сколько их субъективным восприятием.

По мотивам воспоминаний

Опыт, принесший Ашу всемирную известность, также, казалось бы, был посвящен исследованию феноменов восприятия. Аш пытался смоделировать лабораторный эксперимент по мотивам своих детских воспоминаний. Он поместил в одну комнату восемь испытуемых, которым предлагалось сравнить отрезок, изображенный на одном куске картона, с тремя отрезками, изображенными на другом листе, и определить, какой из них равен первому по длине. Испытуемые по очереди сообщали номер отрезка, который, по их мнению, имеет ту же длину, что и одиночный отрезок.

«Неосведомленным» был лишь один, седьмой по очереди, испытуемый; семь остальных членов группы находились в сговоре с экспериментатором и давали то правильные, то неправильные ответы. Конечной целью эксперимента, таким образом, было выяснить, как будет вести себя испытуемый, не осведомленный о сути эксперимента, когда шесть человек до него и один после него единодушно удостоверят факт, противоречащий его собственному восприятию действительности.

Аш установил, что в описанных условиях 77% испытуемых по меньшей мере однажды соглашались с утверждениями других и что из каждых трех испытуемых один систематически давал ответ, совпадающий с ответами остальных членов группы, даже если ответ этот шел вразрез с его собственным восприятием.

Так или иначе, подтвердилось мнение, высказанное задолго до этого американским философом Эриком Хоффером: «Будучи предоставлен сам себе, человек чаще всего предпочитает следовать чужому примеру».

Опыт по изучению конформности
Опыт по изучению конформности

Классический опыт Аша вызвал немало нареканий, прежде всего этического характера. Еще бы — ведь он намеренно обманывал реальных испытуемых с помощью подставных лиц! Однако по этому критерию следовало бы признать неэтичными добрую половину экспериментов, составивших золотой фонд мировой социальной психологии. А каким образом, спрашивается, смоделировать ту или иную социально-психологическую ситуацию и проследить за поведением испытуемого, если он осведомлен обо всех ее деталях?! Во избежание подобных упреков впоследствии была разработана процедура завершающей беседы — в ней испытуемым деликатно разъясняется, какую роль они реально сыграли. Хотя, конечно, человеческое поведение — очень тонкая материя, и этические моменты психологического экспериментирования еще долго будут оставаться предметом острых дискуссий.

Другой аспект критики касался экологической валидности полученных данных, то есть соответствия их явлениям реальной жизни. Аша упрекали в том, что его испытуемые оказывались в окружении совершенно не знакомых им людей, и, кроме того, стоявшая перед ними задача — сравнение длины отрезков — никак не затрагивала ценностно-смысловую сторону их личности. Если бы человеку в кругу референтной группы следовало высказаться по какому-то вопросу, затрагивающему его интересы, вполне вероятно, что он повел бы себя иначе. Однако и для такого рода упреков уязвимо большинство лабораторных экспериментов — в искусственных условиях крайне затруднительно смоделировать жизненную ситуацию, условность тут практически всегда имеет место. Поэтому и обобщать результаты лабораторных экспериментов следует весьма осторожно.

Эксперимент Аша послужил образцом для сотен последующих опытов, результаты которых несколько скорректировали и уточнили выявленную им закономерность, однако в целом ее не опровергли. Самым известным опытом по изучению внешнего давления на поведение человека стал классический эксперимент Стэнли Милгрэма. Кстати, сам Милгрэм никогда и не скрывал, что задумал свой эксперимент под влиянием идей Аша, под чьим руководством он в свое время защитил в Гарварде докторскую диссертацию.

Соломон Аш вышел на пенсию в 1979 году, удостоившись за свою научную деятельность многих почетных регалий. Умер он 17 лет спустя, 20 февраля 1996 года.

Выводы сделанные Ашем, по сей день заставляют о многом задуматься психологов, педагогов, да и вообще всех здравомыслящих людей. А главный из этих выводов был недвусмысленно сформулирован им в июне 1955 года в памятной статье в Scientific American: «То, что довольно интеллигентные и добросовестные молодые люди были готовы назвать белое черным, является тревожным обстоятельством. Это поднимает ряд вопросов о наших методах образования и о ценностях, определяющих наше поведение».

Остается только добавить, что эти вопросы актуальны по сей день.

Сергей СТЕПАНОВ