Безвыходных ситуаций не бывает?

Внимательно изучайте психологические теории.
Но при встрече с конкретным человеком
отбрасывайте их все, ибо, чтобы понять его,
нужна своя, особая теория.
Карл Густав Юнг

Одно из самых приятных событий в жизни учителя — появление на пороге школы бывшего ученика. Вчерашний школьник, а нынешний студент или уже молодой специалист, готовый рассказать о различных событиях своей жизни и одновременно узнать о том, как живет школа без него, вызывает у педагогов приятные воспоминания, а вместе с ними и теплые чувства. В такие минуты учитель готов посмеяться над казавшимися в свое время недопустимыми шалостями ученика, еще раз пережить приятные моменты и пожалеть о том, что «всему хорошему приходит конец».

А может ли психолог похвастаться тем, что к нему тоже приходят бывшие ученики? Есть ли в его жизни такие же приятные моменты, как у учителя? Ответ утвердительный, но все-таки с некоторыми оговорками, так как подобные встречи невольно напоминают о собственных промахах и ошибках. Одна такая встреча и навела меня на не очень веселые размышления.

Бедная Саша

Саша пришла в школу в самом начале второго семестра, после своей первой сессии. Она жаловалась, что оказалась не в том вузе и ей совсем не нравится учиться. Честно призналась, что прогуливала занятия и сдала сессию только в силу лояльного отношения к платным студентам. В свободное время, которого оказалось более чем достаточно, ей было нечем себя занять, а прежде любимые занятия почему-то радости не доставляли. Родители успехами Саши особенно не интересовались, она вела относительно независимое от них существование (речь не идет о материальном обеспечении), что явно ее тяготило.

Второй семестр Саша начала с того, что вместо занятий решила заглянуть в родную школу. Она искренне радовалась встрече с классным руководителем, причем радость оказалась взаимной, хотя в свое время Саша доставила школе немало хлопот. Ее неподдельное стремление к общению совсем не вязалось с прежним представлением о ней как о замкнутом подростке, живущем в своем, закрытом для окружающих мире.

В ходе нашего разговора Саша спрашивала о том, как перейти в другой вуз, готова была обсудить возможные варианты. Она прекрасно знала ответ на свой вопрос, но не решалась предпринимать какие-либо действия, опасаясь неодобрения со стороны родителей. Саше хотелось, чтобы кто-то поддержал ее в этом непростом решении. Вне всякого сомнения, Саша смогла бы подготовиться и поступить в тот вуз, в который ей хотелось. Что мешало это сделать прошлым летом, сразу по окончании школы? Почему так трудно исправить сложившуюся ситуацию сейчас?

К сожалению, и год назад, и даже значительно раньше можно было предвидеть, что события будут разворачиваться именно по такому сценарию.

Я б в психологи пошел

В нашей гимназии Саша начала учиться с шестого класса. Причем в силу не очень хорошего знания иностранного языка, чтобы наверстать упущенное, она была взята в школу, говоря педагогическим языком, «с потерей года». Правильность такого решения уже тогда подвергалась сомнению, так как Саша значительно опережала своих одноклассников как по физическому, так и по личностному развитию.

Мое знакомство с ней состоялось благодаря бабушке, которая жаловалась на Сашино поведение, не укладывающееся в рамки ее представлений о том, чем должен интересоваться ребенок в 12 лет. Правда, Саша хорошо училась, не прилагая к тому особых усилий, что тоже казалось бабушке странным и неправильным. Сама Саша не производила впечатления радующегося жизни ребенка.

Девочка сразу же стала выделяться среди своих одноклассников какой-то несвойственной младшим подросткам самостоятельностью, если не сказать больше — независимостью в суждениях и поступках. Коллеги-психологи меня наверняка упрекнут в незнании азов детской психологии. Д.Б.Эльконин вместе со своими сотрудниками показал, что именно в этом возрасте как раз и возникает чувство взрослости, которое проявляется в стремлении к самостоятельности, в наличии собственной линии поведения и нескрываемом желании ощущать отношение к себе со стороны окружающих не как к маленькому, а как к взрослому.

Саша не нуждалась в доказательстве своей взрослости, она просто была взрослой. Глядя на нее, не верилось, что когда-то она была веселым и беззаботным ребенком, играла в куклы и прыгала по лужам. Следует заметить, что раннему взрослению в немалой степени способствовали и ее родители, оставляя ее дома одну на несколько дней начиная с 13-летнего (а может быть, и ранее) возраста.

В 7-м классе Саша прочитала «Мастера и Маргариту», знала о существовании книги «Так говорил Заратустра». Она пришла ко мне с просьбой дать что-нибудь почитать по психологии: ей хотелось узнать, можно ли проникнуть в мысли другого человека, предвидеть будущее.

Общение с одноклассниками ей было неинтересно, и она искала близких себе по духу среди ребят постарше. Среди них было немало неудачников, с юных лет недовольных жизнью и старавшихся передать свое настроение окружающим. Саша не разделяла образа жизни своих старших друзей, но затруднялась определить, что же подходит ей. Поэтому она погружалась в книги, причем не только художественные, с интересом вела разговоры на психологические темы и уже тогда открыто высказывалась о желании в будущем посвятить себя психологии.

Саша была трудным учеником, но не в общепринятом смысле этого слова. Она получала тройки и четверки, хотя могла быть отличницей; сидела на уроках тихо, но при этом как бы вовсе отсутствовала — могла не отрываясь смотреть в окно. Мы регулярно разговаривали с ней о том, о чем она хотела сама, — о прочитанных книгах, любимых музыкантах, летних приключениях. После общения с Сашей оставалась тревога, аналогичные чувства она вызывала и у учителей.

Саша хотела стать психологом, но родители не одобряли ее выбора. Ей очень хотелось научиться понимать людей, что у нее неплохо получалось на интуитивном уровне, по-видимому — в силу того, что она много читала. Еще Саша любила животных и одно время активно собиралась стать ветеринаром, но и этот выбор не устроил родителей. В итоге Саша оказалась студенткой факультета кредитов и финансов.

Разговоры с Сашей о том, какой профессии отдать предпочтение, было вести трудно, так как это невольно настраивало ее против родителей. Этого не хотелось делать тогда, не хотелось и теперь. Да и имеет ли психолог на это право?

От эмоций к размышлениям

Случай, к сожалению, типичный, наверняка до боли знакомый психологам не понаслышке. Подобные ситуации действуют угнетающе, наводят на грустные мысли об ошибочно выбранной профессии, так как, по сути дела, свидетельствуют о профессиональной несостоятельности. Кстати говоря, поучиться справляться с переживаниями по поводу неправильно выбранной профессии следует у учителей. В школе нерадивые ученики — не редкость, и если общение с каждым из них рассматривать как повод сменить профессию, то уже давно пора всем учителям переквалифицироваться в инженеров, бухгалтеров или автослесарей, а школу закрыть за ненадобностью.

В силу того, что описанные ситуации — не редкость, они выступают поводом не только для переживаний, но и для серьезных размышлений о профессиональных возможностях и ограничениях.

Сравнение профессий психолога и врача всегда вызывало споры. Все-таки врач лечит, а психолог на это профессионального права не имеет, и общее заключается лишь в том, что и тот и другой оказывают помощь в ней нуждающимся. Однако есть еще то принципиально общее, что, безусловно, сближает медицину с психологией. Какой бы всесильной ни была медицина, человек от чего-то умирает, а это значит, что есть состояния, не совместимые с жизнью, болезни, с которыми врачи (пока) справиться не могут. То же самое можно сказать и о психологах, сталкивающихся с ситуациями, которые не имеют позитивного решения. Правда, в отличие от медиков, непонятно, насколько это положение носит временный характер.

Посредничество изобретательного ума

Психология как самостоятельная наука сложилась относительно недавно. В силу этого есть все основания надеяться, что с развитием научной психологической мысли будут возрастать возможности и психологической практики. В то же время, по-видимому, следует признать принципиальную ограниченность психологии в решении человеческих проблем хотя бы в силу того, что в любой ситуации, как правило, несколько участников, намерения которых далеко не всегда совпадают. И если в условиях общения взрослых людей можно рассчитывать на компромиссные взаимовыгодные решения, то в детско-родительских отношениях следует признать право родителей на воспитание своих детей в соответствии с собственными установками.

Например, в описанной выше ситуации родители действовали на основании сложившихся у них представлений о профессиональном выборе и о допустимости активного противостояния желаниям ребенка. В обязанности психолога входит информирование родителей о предпочтениях и склонностях их детей, но вряд ли за ним следует признать право настаивать на своей позиции. В аналогичном положении оказывается и врач, который не может принять решение за пациента, каким бы очевидным оно ему ни казалось.

Правда, в арсенале психолога большое количество разнообразных средств убеждения. По-видимому, профессионализм психолога состоит в том, чтобы не просто изложить ситуацию, а представить ее определенным образом, постараться убедить своих слушателей, в данном случае родителей, пусть не согласиться с психологом, но хотя бы усомниться в верности собственного видения сложившейся ситуации.

В этой связи вспоминаются слова У. Джемса о психологии: «…вы глубоко, очень глубоко заблуждаетесь, если думаете, что из психологии, т.е. науки о законах душевной жизни, можно непосредственно для школьного употребления вывести определенные программы, планы или методы преподавания». Джемс подчеркивает, что для этого необходимо посредничество изобретательного ума, который в силу своей оригинальности может применять на практике результаты, добытые наукой.

По мнению Джемса, чтобы стать хорошим учителем, необходимы особое дарование, тонкий такт и способность сказать и сделать именно то, что в данный момент требуется.

Право на… бездействие

В свете сказанного возникает вопрос о праве школьного психолога не на ошибку, что противоречило бы самой идее включения психолога в образовательный процесс, но на признание его ограниченных возможностей. В профессиональной практике, к сожалению, встречаются ситуации, которые не имеют позитивного решения для всех ее участников, особенно если учесть, что некоторые из них значительно ограничены в своих правах в силу возраста. И касается этот вывод прежде всего вопросов интимных, личностных.

Да, научить писать и считать можно любого нормального ребенка, вопрос лишь в сроках и затраченных усилиях. Однако нередки случаи, когда от психолога не требуется добиться желаемого (для кого?) результата любой ценой. Требуется другое: научиться отличать одно от другого, то есть ситуации, в которых психолог не имеет права быть несостоятельным, от ситуаций, которые не дают ему права активно вмешиваться. Причем в данном случае речь идет и о профессиональном, и об ином — моральном праве, так как не уполномочены психологи решать проблемы за человека, а только вместе с ним.

Марина СТЕПАНОВА