Ольга ВОЛКОВА

Из записок о двух ангелочках

Цена вымытого пола

…Закрыв сковородку крышкой, я помчалась в ванную. Через минуту с тряпкой на изготовку я уже стояла над Котом.

— Дай-ка я вымою под твоим столом.

Кот радостно подскочил и смылся в соседнюю комнату. Этого совершенно не требовалось, протереть под столом — полминуты, но ведь бедное дитя не может сосредоточиться, когда у него за спиной мать шваркает тряпкой по полу! Ввязываться в выяснение, может или не может, совершенно не хотелось, поэтому я быстрее полезла под стол, пытаясь не замечать звуков, доносящихся из соседней комнаты:

— Давай в футбик.

Бэмс, бэмс, бэмс.

— Ну Кот!

— Ой, извини, пожалуйста.

Бэмс, бэмс (перебазируюсь под кровать), бэмс, дзин-н-нь, бэмс.

— А-а-а, больно же, больно же руку, слезь с меня!

Бэмс, бэмс, бэмс, бух! (А теперь вынуть ящик из-под дивана.) Свирепое пыхтение, потом сдавленным голосом:

— Ну, Кот, погоди!

— Что ты, что ты? В футболе выгоняют только после третьей желтой карточки, а у меня только вторая.

(Вот врун несчастный! Рад дурить младшего брата! Так, теперь простенок.) Бэмс, бэмс… Всё. Детскую вымыла.

— Кот, всё, давай за уроки.

Бэмс, бэмс, бэмс…

— Коть, по математике задали в мяч играть?

Десять секунд тишины. Успеваю протереть под гардеробом. Пыхтение, сопение, Петино рычание, падает стул. Бросаю тряпку и иду в детскую. Кот держит Петьку за руки, а Петька, набычившись, рвется в разные стороны и пытается колотить Кота ногами. Оттаскиваю Петьку от Кота.

— Пусти! Пусти! Он в моем блокноте написал: «Петька дубина!»

— А он меня дергал!

— А он с моей половины стола карандаш взял!

— Это мой карандаш! Это мой карандаш!!! Мне его бабушка еще два года назад подарила, а Петька стащил!

— Я его в кладовке нашел, в углу под газетами, он теперь мой!

Я (самым спокойным голосом):

— Ничего сейчас не буду слушать. Ты, Котя, делаешь уроки тут, а Петя идет в большую комнату. И, пожалуйста, до ужина будьте все время порознь.

Уходим с Петькой. Мою пол. За спиной шебуршение. Оборачиваюсь. Кот, что-то шептавший Петьке, с визгом удирает к себе. Так, под тумбой, под письменным столом… Пети в комнате уже нет. Перебираюсь в коридор… Из детской доносятся звуки возни. Звонит телефон.

— Алё? — Шум в детской в этот момент многократно усиливается. Затыкаю свободное ухо. — Да, здравствуйте, Маша. Нет, не очень.

В дверном проеме появляется Петя, волочащий Кота за волосы. Кот едет по линолеуму, издавая характерные для котов звуки.

— Да нет, это просто дети решили подраться.

Петя триумфально втаскивает Кота в комнату и отпускает. Кот располагается на полу, в метре слева от меня и, обхватив голову руками, заводит свою арию:

— Ой, моя голова! Уй! Как же больно! — Вскакивает, скрывается в кухне и тут же возвращается на место, приложив к затылку две пачки масла. Ария продолжается. Петя, быстренько сориентировавшись, занимает позицию в метре справа от меня, заваливается на бок, задирает руку кверху и вступает со своей партией:

— Ой, мой бедный пальчик! Как же я его обломал об Котину головищу! Как же он у меня болит!

Прощаюсь и вешаю трубку. Вой сразу становится тише. Я (самым спокойным голосом):

— Не надо было Котю за волосы драть — и не болел бы твой пальчик.

— Да, а он мне сказал: «Приходи ко мне, я тебе дам что-то для твоего корабля», — а когда я пришел, он меня подушкой треснул!

— Замечательная идея, Котя. Иди в свою комнату и больше его, пожалуйста не зови. А ты, Петя, сам к нему не ходи.

Домываю коридор и перебираюсь в кухню. Боже! Я же забыла про творожники! Ну ничего, вроде даже не подгорели. Переворачиваю. Из глубины квартиры доносится шум, быстро становящийся угрожающим. Это вопли Пети, дошедшего до последней степени ярости. Спешу в детскую. Кот сидит на Пете верхом, не давая ему встать, а Петька, уже весь в слезах, с закушенной губой, вырывается, пыхтит как паровоз и молотит руками и ногами по всему, что попадется. Котя, быстренько уступив мне честь держать Петю, — а Петю уже нужно держать, он весь трясется и рвется к Коту с налитыми кровью глазами, — начинает оправдываться:

— А он…

Я, железным голосом:

— Вы сию же секунду расходитесь по разным комнатам, и чтобы я вас до ужина вместе не видела!

Расходятся. Снимаю подгоревшие таки творожники и спокойно домываю кухню.

На следующий день мы пошли в кино, а детей оставили со знакомой студенткой. После сеанса я, глубоко вдохнув и выдохнув, звоню домой:

— Ну, как дела?

— Очень хорошо. Котенька уже сделал уроки на завтра, а теперь делает на послезавтра. Петенька тоже уже позанимался, почитал, а сейчас рисует.

— И что, они даже не дрались?

— Да что Вы! У вас такие замечательные дети, что Вы на них наговариваете!

Летняя мозаика

Кот (продавщице). Скажите, пожалуйста, сколько у вас булок?

Продавщица (тоном продавщицы). Много!

Кот. Тогда дайте мне семнадцать, пожалуйста.

Продавщица (человеческим тоном). У нас только одиннадцать…

Кот: Ну что это такое, так я не наемся… (Выходит из магазина.)

Петя, поедая пенки:

— Мам, а ты в детстве ела пенки?

Я:

— Ела, конечно.

Петя:

— А ты понимала, когда нас рожала, что теперь мы будем их есть?

Кот наотрез отказывается сушить волосы феном. В его берлоге между тем ночью совсем не жарко. Компромисс между нами выглядит так: я залезаю на вторую ступеньку нашей крутой, как стремянка, лестницы на второй этаж и сушу ему голову сама (иначе не достаю), а Кот в это время играет на гитаре и громко распевает всякие жалостные песни вроде «То не ветер ветку клонит». Когда я начинаю ему подпевать, папа выразительно смотрит на нас, стонет и выходит из кухни.

Петя:

— Вот я все давно вот о чем думаю: во-первых, чем лысые моют голову — мылом или шампунем? И во-вторых — попадают ли комары в ад?

Однажды в конце августа мы пошли за грибами порознь: мы с Петькой в ближний лес за опятами, а Кот в другую сторону — за нормальными грибами. (Подробность, вполне характеризующая нашу семейку: был ливень.) Когда мы дособирали примерно до середины корзины, Петя проворчал, что давно бы надо было изобрести грибокосилку. Двумя часами позже, выкладывая свои двадцать три белых и прочие подосиновики с польскими, Кот проунисонил: «А опята можно было просто косить косой».

К нам пришел печник из деревни Никулино. Мы стали обсуждать окрестности, и Петя вдруг вставил: «В Никулино козлы живут!» Печник начал розоветь. «Козы, ты хочешь сказать?» — мигом спас положение папа. Петя не понял, какая разница и зачем было уточнять.

Кот сказал:

– Ну, я пошел за грибами, — и ушел. Через минуту пришел, выложил три белых, сказал:

– Ну, я пошел за грибами, — и ушел.

Кот обычно, когда мы едим мясо, произносит обвинительные речи, вроде «А ведь курица тоже смотрела на цветочки…». И дообвинялся: положил подчервивленный белый в соленую воду, выловил червячка, выкинул. Петя, сузив глаза:

– А ведь он ползал! Смотрел на цветочки! Кушал грибочки! Как же ты мог его убить?!

– Вот и настал конец пятнадцати глазированным сыркам, — сказал Кот, открывая холодильник.

Рис. Е. Медведева