Как говорить об «иных»?
или Измерения культуры в сфере образования

Наиболее часто декларируемое в современной российской школе отношение к иноэтничным детям (а именно они маркируются как «дети-мигранты», этим термином не называют русского ребенка, переехавшего из Смоленска в Москву) в целом можно охарактеризовать как стремление не замечать различия. «Я бы не сказала, что есть какое-то отличие между русским ребенком и ребенком афганцем. Ребенок и есть ребенок, что афганец, что русский», — говорит одна из столичных учительниц. Санкт-петербургский исследователь Е.А. Панова отмечает, что «учитель смотрит на ребенка сквозь другую призму — не «национальную», а «школьную»: педагога интересует успеваемость ученика, его поведение».

«Я со всеми детьми работаю одинаково. Зачем акцентировать внимание на различиях?» Подобная установка распространена крайне широко в учительской среде. И именно с этих позиций многие учителя высказываются против мероприятий, направленных на повышение толерантности. С их точки зрения, большинство «толерантных» действий только усугубляют проблему, указывая на различия между детьми. А осознавание различий приводит к конфликтам, которых было бы меньше, если бы учителя вовсе забыли о культурных особенностях.

В этом тезисе много правды. Однако я вижу здесь и долю лукавства. Большинство иноэтничных детей хуже говорят по-русски, к тому же чаще всего они приходят в школу с недостаточным образовательным уровнем. Дополнительной сложностью для учителя часто является коммуникация с их родителями. Можно ли этого «не замечать»? Можно, конечно, попробовать, но в этом случае декларации будут входить в противоречие с реальным поведением.

Так, по результатам экспериментов Пановой ученик, говорящий с акцентом, сильным или слабым, чаще всего воспринимается учителями как «неразвитый, заторможенный, отчасти даже выключенный из ситуации общения… По мнению учителей, ребенок с такой речью в принципе плохо мыслит». Спасти ситуацию может только внешность, соответствующая стереотипу «отличника». А если ребенок выглядит по-другому?

К сожалению, склонность не замечать проблемы, «заталкивать» их вглубь распространена в образовательной среде. Также и с культурными различиями — кажется, проще не обращать на них внимания. И причина этого, на мой взгляд, не только и не столько в нежелании разбираться, сколько в отсутствии подходящего инструмента.

Хороший учитель — человек достаточно сензитивный. Он чувствует, что в разговорах о «национальных различиях» таится много подвохов. Дело в том, что бытовая лексика сам по себе оценочна и этноцентрична. Ведь если «южные» дети «активные», то русским тогда автоматически присваивается ярлык «пассивные». Но если нас не устраивает «пассивность» русских, тогда мы можем легко переиначить активность «южных» на агрессивность. И в том и другом случае в результате сравнения происходит оценка — и одна из оцениваемых сторон всегда оказывается лучше другой. Что же делать учителю? Может быть, для того, чтобы не решать вопрос о том, кто лучше — русские или иноэтничные ученики, стоит вообще закрыть глаза на различия? Возможно.

Но можно действовать по-другому. По наблюдениям специалистов в области межкультурной коммуникации, главная причина возникновения межкультурных противоречий состоит в следующем. Часто мы даем негативную оценку действий и качеств оппонента, вместо того чтобы осознать: я и он действуем в соответствии с разными системами норм. В этом случае сравнение и соответственно оценка невозможны. Ведь сравнивать можно только сравнимое, то есть соответствующее одному и тому же критерию. Получается, что оценка действий ребенка из Средней Азии с точки зрения столичных «мерок» — все равно что попытка измерить линейкой время.

Ученые уже достаточно давно занимаются изобретением специальных инструментов, позволяющих безоценочно сравнивать культуры. Все они лежат в плоскости ценностей. При этом все теории, объясняющие, по каким параметрам разные культуры отличаются друг от друга, можно сравнить с пирогом — как ни режь, все равно вкусно. Однако самые «удобные», на взгляд автора, куски получаются с помощью модели измерений культуры, предложенной в 70-е годы прошлого века голландским профессором Гиртом Хофстеде.

На основании анализа экспериментальных данных по всему миру (около 60 тысяч респондентов из 50 стран) он пришел к выводу, что культурные различия можно описать через четыре категории — измерения культуры. Их описание, не претендующее на подробность, но сфокусированное на школьных реалиях, приведено ниже.

Статья опубликована при поддержке компании "Профессионал". Компания предлагает такие услуги как комплексное восстановление авто после ДТП, слесарный ремонт, восстановление автомобиля после угона, полировка, предпродажная подготовка авто, окраска, сложный ремонт кузова, кузовной ремонт в Москве и многое другое. Узнать подробнее о компании и услугах, цены и контакты Вы сможете на сайте, который располагается по адресу: http://www.77professional.ru/.

Измерение 1

ДИСТАНЦИЯ ВЛАСТИ

По определению Г. Хофстеде, это «тот предел, до которого члены общества, владеющие меньшей властью, принимают, что власть распределена неравномерно». «Дистанция власти» — это одна из базовых ценностей, представление о мире, связанное с решением вопроса: почему не все люди равны. Решения у этого вопроса всего лишь два: потому что «так надо для дела» или потому что «таков порядок мира». В первом случае мы имеем дело с низкой дистанцией власти. Так, в скандинавских странах премьер-министр, стоящий в очереди в банкомат, — обычное дело: после работы он такой же человек, как и все остальные. В нашей стране нетрудно заметить обратное.

В целом отчетливо видна склонность отечественной образовательной системы к полюсу высокой дистанции власти. Это особенно ясно видно учителям, знакомым с англосаксонским образованием. Однако если мы обратим внимание на поведение детей-мигрантов из стран СНГ, то увидим, что в нем проявляются ценности еще большей дистанции власти.

«Как я знаю, на Кавказе все на уроках сидят тихо, и если там кто-то двинулся — сразу наказывают, а тут они уже чего-то слишком раскрепостились», — жалуется учительница. В той культуре более высокая, чем в Москве, дистанция власти — такое объяснение может помочь, по крайней мере, создать продуктивную объяснительную модель сложившейся ситуации. А там недалеко и до решения.

Таблица 1

Дистанция власти в сфере семьи, образования и общества в целом

(здесь и далее по G. Hofstede Cultures consecueness. UK, 2001)

 

Измерение 2

ИНДИВИДУАЛИЗМ — КОЛЛЕКТИВИЗМ

Вечный вопрос, над которым задумывается в своей жизни каждый, звучит кратко: «Кто Я — часть группы или уникальная личность?» Разные культуры дают на него разные ответы. В индивидуалистской культуре главная ценность — это я сам, мое мнение, мое пространство. Противоположный полюс — коллективизм. Он связан с ценностью принадлежности к группе.

Таблица 2

Индивидуализм — коллективизм в сфере семьи,
образования и общества в целом

Восточные культуры, откуда «родом» многие из детей-мигрантов, вроде бы более коллективистские, чем русская (и уж точно московская) культура. Но когда я начинал работать с детьми из Афганистана, то удивлялся, сравнивая их с обычными московскими школьниками. Дело в том, что афганцы с гораздо большими затруднениями работали в команде, обычный групповой тренинг представлялся делом крайне сложным, так как все погибало в пучине групповой динамики. В чем же дело?

Ответ заключается в том, что коллективисты не обязательно лучше индивидуалистов могут работать в коллективе. Они это делают по-другому. Чем больше в культуре коллективизма — тем важнее для эффективности работы группы отношения, сформировавшиеся в ней. Если они хорошие, то вы можете ничего не делать в классе — урок пройдет «на ура». Если же плохие — тогда не поможет даже самая «завлекательная» подача материала.

Все это имеет прямое отношение и к отдельному ученику. С ребенком из коллективистской культуры учителю гораздо важнее установить «правильные» личные отношения, чем с приезжим из более индивидуалистского региона.

Измерение 3

МАСКУЛИННОСТЬ — ФЕМИНИННОСТЬ

Маскулинность — это ценность достижения, рациональности, прямых действий, зарабатывания денег, ответа на вызовы внешнего мира. Ценность фемининности проявляется в значимости жизненного пространства, чувств, честности и открытости в контакте.

На первый взгляд маскулинность достаточно важна, особенно в современной России. Однако вот, к примеру, вопрос: что мы делаем обычно, когда получаем неподходящий подарок, особенно от близкого человека? Конечно, промолчим, улыбнемся и выразим благодарность за столь необходимую в хозяйстве вещь. Немцы же скажут прямо о том, что ваш подарок им не подходит. Им в голову не придет, что это может быть обидно: «Я же сказал о том, что есть. Он же хотел подарить то, что мне действительно надо, — теперь будет знать».

Именно здесь лежит корень множества проблем, которые испытывают учителя при коммуникации с детьми, приехавшими из республик кавказского региона. «Такой ребенок надуется (грузин, например), и не знаешь, что ему говорить». Плохая оценка гораздо чаще будет восприниматься их родителями как «болезнь», которую нужно «немедленно вылечить». И если родители живут преимущественно в мире денег, то естественно, что они будут пробовать использовать имеющиеся у них возможности. Но для учителя понимание причин такого поведения может дать многое.

Трудно дать рецепт правильного поведения в таких ситуациях — каждая из них уникальна. Однако понимая, что в основе подобного поведения лежит не «бескультурье» родителей или «несдержанность», «амбициозность» и «наглость» ученика, а культурные различия (большая маскулинность), учитель с большей долей вероятности сможет найти нужные слова и нужный подход.

Таблица 3

Маскулинность — фемининность в сфере семьи,
образования и общества в целом

Измерение 4

ИЗБЕГАНИЕ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ

Четвертое измерение связано с решением вопроса о жизненной стратегии. «Что лучше — синица в руках или журавль в небе?» Можно относиться к изменениям как к досадной необходимости. Грядущие перемены тогда будут вызывать тревогу и размышления о негативных последствиях, а всё из-за того, что для вас главное — «не упустить синицу». «Хотели как лучше, а получилось как всегда» — фраза, ставшая крылатой. Она прекрасно отражает настроение по поводу нововведений, свойственное культурам с высоким избеганием неопределенности, в том числе и российской. Другой вариант решения вопроса о журавле и синице — это рассматривать изменения как возможность обретения чего-то нового. В таких культурах новое, непознанное пробуждает интерес, а отличия от общепринятых норм не считаются опасными.

Что касается мигрантов, то различия здесь в основном связаны с «модернизированностью» культуры мегаполиса (как в Москве, так и в других крупных городах нашей страны) и большей патриархальностью культуры региона исхода. Более традиционная культура (откуда чаще всего приехали дети-мигранты) практически всегда склонна к большему избеганию неопределенности.

С точки зрения американца, московская школа — это царство избегания неопределенности. Но для ребенка, приехавшего из небольшого казахского поселка, неопределенности в ней гораздо больше, чем дома. Более сложная и противоречивая, чем на родине, система школьных правил с трудом осваивается им. Родителям из культуры с более высоким избеганием неопределенности, чем наша, может быть непонятно стремление учителя подключить их к образовательному процессу. И это не будет являться отражением отсутствия интереса к ребенку — дело в различиях культур, разных шкалах ценностей.

Итак, имея у себя под рукой «арсенал» измерений культуры, мы можем безоценочно, а значит, и более толерантно говорить об этих различиях. Индивидуализм, дистанция власти и другие измерения — не просто термины. Это язык, которым можно пользоваться для описания культурных различий, для анализа и понимания ситуаций, происходящих в нашем общении с детьми из иной культуры.

Если мы можем видеть различия и сходства, если мы согласны с ценностью обоих вариантов решения базовых вопросов, — тогда мы сможем понять друг друга. Самое главное, когда мы общаемся с ребенком из иной культуры (или его родителем), — помнить, что сказанное или сделанное мной может быть воспринято совсем не так, как мной подразумевалось.

Если такое понимание будет, если в каждой неприятной для меня ситуации я буду задумываться, исходя из каких ценностей я действовал, какие нормы проявились в поведении других людей, — то межкультурное взаимопонимание станет нормой нашей жизни. Именно тогда толерантность из чего-то «загадочного и заморского» превратится в реальность обыденной жизни.

Таблица 4

Избегание неопределенности в сфере семьи, образования и общества в целом

Олег ХУХЛАЕВ,
кандидат психологических наук