Лидия ШНЕЙДЕР,
доктор психологических наук

 

Кризисные состояния у детей и подростков:
направления работы школьного психолога

КУРС ЛЕКЦИЙ

Учебный план

Лекция 4

ПОДРОСТКОВЫЙ КРИЗИС И ЕГО ОСОБЕННОСТИ

Роль семьи и родительского программирования в возникновении кризисных ситуаций

Каждый возраст представляет собой качественно особый период психического развития и характеризуется множеством свойств, задающих в совокупности своеобразие структуры личности на определенной ступени онтогенеза. Психологические возрастные особенности связаны с комплексом обстоятельств, прежде всего с общественными условиями и образом жизни человека, воспитанием и характером его деятельности, а кроме того, с половыми, типологическими и индивидуальными характеристиками индивида.

Одним из самых сложных периодов в онтогенезе человека является подростковый возраст, когда происходит не только коренная перестройка ранее сложившихся психологических структур, возникают новые образования, но и закладываются основы сознательного поведения, вырисовывается общая направленность в формировании нравственных представлений и социальных установок.

Понятие кризиса возрастными психологами трактуется совершенно по-разному. В большинстве случаев в это понятие привносится сугубо негативное содержание, кризис понимается как распад структуры, снижение уровня организации психики и т.п. Кроме того, в объяснении причин кризиса распространено мнение, что явление «бури и натиска», как называл С. Холл подростковый период, порождается драматическими, сексуальными и физиологическими изменениями, происходящими с подростком.

Выдающийся психолог Л.С. Выготский принципиально иначе трактует понятие кризиса развития, отмечая, что необходимость критических периодов обусловлена логикой самого процесса развития, что их суть не сводится к негативным проявлениям; наряду с негативными симптомами в этих возрастных периодах совершается огромная позитивная работа. Самое существенное содержание развития в критические возрасты, по мысли Л.С. Выготского, заключается в возникновении новообразований.

Разные точки зрения высказывались и по поводу подросткового развития. А. Фрейд описывала подростковое развитие через сексуальное развитие, Г. Салливен — через развитие межличностных отношений со сверстниками и взрослыми, К. Левин — через расширение и дифференциацию жизненного пространства, Ж. Пиаже — через развитие структуры интеллекта.

Интерес к этой проблеме понятен, ведь подростковый возраст является труднейшим периодом в жизни человека, так как несет в себе значительные изменения в самосознании взрослеющего ребенка. Именно в этот период формируются чувство взрослости и «Я-концепция», появляется рефлексия, складываются мировоззрение, эго-идентичность, становится возможным самовоспитание и др.

Развитие в этот период идет быстро, для подростка характерна личностная нестабильность. Противоположные черты, стремления, тенденции сосуществуют и борются друг с другом, определяя противоречивость характера и поведения взрослеющего ребенка.

Анна Фрейд так описала этот период: «Подростки исключительно эгоистичны, считают себя центром вселенной и единственным предметом, достойным интереса, и в то же время ни в один из последующих периодов своей жизни они не способны на такую преданность и самопожертвование. Они вступают в страстные любовные отношения — лишь для того, чтобы оборвать их так же внезапно, как и начали.

С одной стороны, они с энтузиазмом включаются в жизнь обществa, а с другой — охвачены страстью к одиночеству. Они колеблются между слепым подчинением избранному ими лидеру и вызывающим бунтом против любой и всяческой власти. Они эгоистичны, материалистичны и в то же время преисполнены высшего идеализма. Они аскетичны, но внезапно погружаются в распущенность самого примитивного характера. Иногда их поведение по отношению к другим людям грубо и бесцеремонно, хотя сами они неимоверно ранимы. Их настроение колеблется между сияющим оптимизмом и самым мрачным пессимизмом. Иногда они трудятся с неиссякающим энтузиазмом, а иногда медлительны и апатичны».

Глубокие психологические проблемы, возникающие у подростков в процессе созревания, нередко переступают критическую черту, за которой кризис взросления может стать причиной различных форм отклоняющегося поведения, личностных нарушений, превратиться в экстремальную ситуацию.

Существуют различные формы кризисов развития в период взросления. В работе Х. Ремшмидта [5] дана их следующая классификация:

1. Нарушение полового развития

Автор говорит о том, что в процессе своего взросления подростки часто задаются такими вопросами: не превосходят ли меня другие подростки (например, друзья) в сексуальном развитии? Нет ли у меня ненормальных сексуальных наклонностей? Вызываю ли я сексуальный интерес противоположного пола? Может быть, уже давно пора вести регулярную половую жизнь? Не должны ли мои сексуальные потребности быть сильнее? (Или, наоборот, не слишком ли они сильны?) Иногда подростки, особенно мальчики, сомневаются, нормально ли развиты их гениталии, или обеспокоены тем, что во время депрессивного настроения происходит утрата либидо или расстройства эрекции, и пр.

Все эти сомнения связаны с тем, что у подростков часто нет четких представлений о сексуальности и сексуальном поведении или же они чувствуют «давление социальных норм в отношении сексуальных достижений». Эти переживания обычно не принимают форму частых половых контактов, а выражаются (мы делаем вывод из вышесказанного) в страхе несоответствия собственного сексуального развития возрастной норме.

2. Кризис идентичности

Кризисы идентичности рассматривают как реакцию на утрату статуса ребенка, на несоответствие биологических возможностей социальным, на неуверенность в своей компетентности в новом статусе, на резкие биологические изменения, происходящие в организме взрослеющего человека. В центре поисков идентичности стоят вопросы: «Каков я? Каким мне хотелось бы стать? За кого меня принимают?» Х. Ремшмидт пишет, что на эти вопросы подросток не может ответить, не ориентируясь на образцы в семье и вне ее, которые именно в этот возрастной период начинают подвергаться сомнению, что ведет к возникновению целого ряда конфликтов.

Неуверенность и страхи в период кризиса могут достигать такой степени, что возникает боязнь утратить телесное и душевное единство. В таких случаях подростки часто создают поведенческие ритуалы, позволяющие им снова убеждаться в наличии себя самого (например, ощупывают свое тело, часто смотрятся в зеркало, записывают свои мысли и пр.).

3. Кризис авторитетов

Хорошо известно, что в период взросления у подростков широко распространены реакции протеста. Их содержание — противостояние авторитетам, существующим порядкам, структуре социальных норм. Также существуют формы отказа от этого противостояния, избегание его. Как пишет автор, поведением избегания могут быть наркотическая зависимость или вступление в псевдорелигиозные общины. Кризисы авторитетов иногда сопровождаются нарушениями процессов созревания и перерастают в экстремальные случаи.

4. Переживания отчуждения (деперсонализация и дереализация)

Под «переживанием отчуждения» понимают изменение восприятия самого себя (деперсонализация), других людей или окружающей обстановки (дереализация), которые субъективно выглядят как трансформация действительности или как утрата реальности. Переживания такого рода протекают приступообразно и расцениваются подростком как «усиленная или достигающая кризисной кульминации саморефлексия».

5. Нарушение оценки своего физического облика (дисморфофобии)

Автор отмечает, что подросток чувствует, как изменяются его соматические функции, и пересматривает представления о собственном теле. Пристально наблюдая за ним и сравнивая себя с другими, он часто преувеличивает свои подлинные или мнимые физические недостатки, что приводит к глубоким кризисным состояниям (нарушение самооценки, суицидальные попытки).

6. Нарциссические кризисы

Нарциссический кризис представляет собой неадекватно сильную сосредоточенность на собственной личности (эгоцентризм), обусловленную физиологическими особенностями периода взросления. Такие подростки отличаются переоценкой своих способностей и возможностей, достигающей степени гротеска, излишним честолюбием, чрезмерными и необоснованными ожиданиями в отношении окружающих, нечуткостью к близким и др. Для самооценки таких подростков свойственны частые колебания между переоценкой себя и ощущением неполноценности.

Для значительной части педагогов, работающих с подростками, характерно восприятие учащихся этого возраста как потенциально «трудных». Распространенными являются жалобы учителей (да и родителей) на «неуправляемость» подростков, отсутствие у них социально значимых целей и интересов, склонность к «пустому времяпрепровождению», девиантному поведению.

«Мы были не такими!» — говорят родители и педагоги, особенно зрелого возраста. Вынеся за скобки массу объективных причин для такого суждения, обратим внимание на социальный контекст, в котором происходит сегодня становление и развитие личности подростка.

И тридцать, и сто лет назад, и сегодня подростничество — особый период в жизни человека. Строго говоря, любой период является переходным к следующему. Но только подростковый возраст назван собственно «переходным». Действительно, на протяжении этого возрастного периода качественно изменяется весь человек — физически, эмоционально, интеллектуально, нравственно. Особое значение имеет формирование системы нравственных ориентиров, планирование жизненного пути, создание образа будущего. Эти изменения характерны (при разной степени выраженности) для любого подростка.

Иными словами, все мы были подростками, все переживали переходность собственного статуса. Но подростничество рожденных, например, в 60-е годы ХХ века проходило в существенно иных условиях. Формирование системы нравственных ориентиров, ценностных ориентаций осуществлялось в границах социума, в котором существовало достаточно определенное понимание «правильного» и «неправильного», добра и зла. Не вдаваясь в обсуждение «правильности» тогдашнего «правильного», отметим лишь, что понимание существовало. А это давало своеобразную точку отсчета для формирования собственного мировоззрения, собственной системы ориентиров. Сегодняшние подростки социально и нравственно дезориентированы.

Представьте человека, попавшего в незнакомый огромный лес. Он не знает названий растений, не знает, съедобны они или нет. Что делает человек в такой ситуации? Он может попытаться выйти, упорно стремясь найти дорогу. Но для поддержания жизни ему надо есть и пить. Съев ядовитые ягоды, он умрет от отравления. Не принимая пищи, умрет от голода. Сев на пенек и покорно ожидая смерти… он умрет еще быстрее. Конечно, эта метафора — явное упрощение. Но незнание нравственных основ жизни (хорошо — плохо, правильно — неправильно, добро — зло) часто приводит подростка к «ядовитым ягодам» (алкоголь, наркотики, беспорядочные половые связи — всё это варианты особого «экспериментирования» с собой и своей жизнью), либо к «пеньку» (социальная и личностная апатия).

Для того чтобы жизненный путь подростка не превращался в хаотичное блуждание по темному лесу, он (подросток) ИМЕЕТ ПРАВО ЗНАТЬ.

О том, что в истории (включая ближайшее прошлое) человечества всегда стояла проблема добра и зла, правильного и неправильного. И подмена слова «правильно» словом «нормально» — от лукавого.

О том, что человек способен выбирать и должен выбрать нравственный ориентир как высшую точку вектора его стремлений. Высшая точка стремления, Образ, которому подросток уподобляет свою жизнь, — что это? Бог? Другой человек? Он сам? Успех? Деньги? Власть?

Подросток ИМЕЕТ ПРАВО ЗНАТЬ о том, что его возраст — благодатное время, когда могут раскрыться его сущностные силы. Но это раскрытие совершается в духовных исканиях, оно может быть сопряжено с мыслями о смерти и бессмертии, с мучительными подчас поисками своего пути.

Он имеет право знать о гетерохронности собственного развития.

О том, почему ему хочется экспериментировать с собой и собственной жизнью.

О том, что такое инициация¹ и инициальный обряд и как они связаны с его поведением.

Знание — не гарантия оптимального развития, но его важное условие. Знание, подкрепленное опытом переживаний, усиливает свое значение. Узнав и пережив, можно осуществить выбор. Это знание содержится в социокультурном опыте человечества, в традициях, обрядах, народной педагогике.

Учитель и родитель могут стать для ребенка транслятором этого опыта, дать ключ для расшифровки кода жизни.

Не имея «социальной опоры» в виде приемлемых для общества и личности обрядов инициации, подросток воссоздает их самостоятельно. Причем реализуя все основные сложившиеся в ходе филогенеза элементы инициального обряда.

Однако необходимо отметить, что экспериментальное поведение (поведение инициируемых) прежде было четко организованным во времени. Оно предписывалось в период, предшествующий собственно инициации, и прекращалось тогда, когда после прохождения инициального обряда подросток получал подтверждение нового социовозрастного статуса. Очень важным является и то соображение, что сама процедура обряда, специфика ритуального действа оказывала (и оказывает) мощнейшее воздействие на личность инициируемого. Условия обряда создают предпосылки для символико-метафорического «погружения» подростка в потребное будущее.

Современные подростки, реализуя «поведение инициируемых», не получают подтверждения нового статуса и не проживают процедуру обряда. В связи с этим у них нет оснований для прекращения экспериментального поведения. Кроме того, неосознавание целей и причин такого поведения его субъектом приводит, при отсутствии управляющего содействия, к выбору общественно опасных форм поведения. Испытать свою силу, ловкость, храбрость, сообразительность, выносливость можно в спортивных состязаниях, конкурсах, проявить в походах. А можно — в попытке ограбить прохожего (тоже нужна сила, ловкость, храбрость, сообразительность).

От подростка обычно скрыт подлинный смысл его поведения, а взрослые не содействуют раскрытию смысла, ограничиваясь запрещением или порицанием этого поведения.

На психологическом уровне, который часто не осознается ни подростком, ни взрослым, взрослый, порицающий или запрещающий экспериментальное (инициальное) поведение, символически «запрещает» подростку взрослеть, противодействует развитию его личности. Очевидно, такая тактика встречает самое серьезное (и справедливое) сопротивление со стороны подростка.

Вопрос к взрослым: если принять постулат о необходимости и целесообразности экспериментального (инициального) поведения подростка, то какие условия есть сегодня для реализации его приемлемых форм? В рамках какой нормативно-ритуальной практики подросток может по-настоящему пережить самоизменение?

Увы, кроме сохраненного в Израиле обряда «бар-мицва» (подростковая инициация) и религиозных обрядов конфирмации (инициация отрочества), иных условий нет.

Между тем опыт человечества, зафиксированный средствами искусства, фольклора, традиции, в значительной мере представлен именно нормативно-ритуальной практикой.

И отказываться от ее творческого использования — значит примитивизировать и обеднить жизнь.

Демонстрируя радикальные формы экспериментального (инициального) поведения, подросток буквально взывает к взрослым: «Подтвердите мой статус! Помогите мне стать взрослым!» А взрослый молчит, осуждает либо отворачивается.

Тогда подросток интуитивно воссоздает нормативно-ритуальную практику инициаций.

Вступая в подростково-молодежные сообщества, он проходит процедуру инициации: «породняется» с референтной группой через кровь, нанося себе порезы и демонстрируя умение терпеть боль, через слюну (инициальный обряд панков, состоящий в обмене плевками), через «трубку мира» (совместное употребление психоактивных веществ).

«Какая глупость!» — реагирует взрослый на первый способ инициации. «Какая гадость!» — морщится он, услышав о втором. «Какой ужас!» — искренне восклицает по поводу третьего способа.

На самом деле эти способы инициации долгое время существовали в истории человечества, действительно служа целям изменения и самоизменения, подтверждения нового статуса. Однако в ходе филогенеза были выработаны и иные формы породнения, приобщения к сообществу: клятва, обмен талисманами, совместные действа сакрально-эстетического характера (пение, танец, музицирование), совместная трапеза.

В ситуации неосведомленности об этом естественным представляется выбор подростком наиболее архаических форм инициации.

Складывается парадоксальная ситуация: с одной стороны, подросток всеми своими проявлениями побуждает взрослого (взрослых) к реализации их роли Ведущих (особого рода «жрецов», проводящих инициацию). А взрослые отказываются от этой роли, попутно жалуясь на «неуправляемость» подростка.

Настоящего Ведущего у современного подростка нет. И тогда он становится ведомым кем и чем угодно. Правил, понимаемых как система семантических сетей для структурирования действительности, тоже нет.

В результате формирование поведения подростка оказывается весьма проблематичным. А затруднения с формированием поведения неизбежно влекут за собой препятствия к развитию личности.

Глубинные изменения, происходящие с человеком в период подростничества, внешне выражаются в изменении поведения. Частым для подросткового возраста является выбор форм экстремального поведения. Может показаться парадоксальным, но столь несхожие формы поведения, как занятия экстремальными видами спорта и употребление психоактивных веществ, членство в сообществах радикального толка и сексуальное экспериментирование с множеством половых партнеров, — все эти проявления могут иметь сходную природу. Их роднит потребность подростка в экспериментировании.

Подростки, юноши и девушки экспериментируют с различными сторонами собственного «Я», что соотносится со становлением самосознания. Подросток экспериментирует с собственным именем, выбирая для самоименования ник, кличку, прозвище, «погонялово». Экспериментирует с внешностью (яркая косметика у девушек, окраска волос, выбор необычных причесок, нанесение татуировок, пирсинг, выбор особой одежды). Проводит эксперименты различного рода с телом: сюда можно отнести и жесткие диеты, и «накачивание». Особого рода эксперименты связаны с сексуальной сферой. Столь же широкая область экспериментирования — изменение сознания через употребление алкоголя, психоактивных веществ.

Такие эксперименты связаны с самоутверждением подростка, его эмансипацией. Подростковые эксперименты направлены на проблематизацию существующих норм и правил. Это, с одной стороны, позволяет ему символически приобщиться к миру взрослых (свободных в выборе, принимающих решение), а с другой — усвоить нормы и правила через зачастую негативное их принятие, выраженное в форме отрицания («если говорят, что надо учиться и не надо курить, — буду курить и не буду учиться!»).

Сами того не сознавая, подростки всем своим видом и поведением подчеркивают переходность своего статуса. В истории человечества подчеркивание статуса инициируемых всегда выражалось в изменении их одежды, часто — в раскрашивании лица и тела. Что касается поведения, то инициируемые («посвящаемые» в новый социовозрастной статус) обычно проходили ряд испытаний, зачастую связанных с опасностью для жизни (у юношей). В ходе инициации испытаниям подвергались такие значимые для юношей качества, как смелость, выносливость, умение терпеть боль и лишения, сила, сообразительность; для девушек — трудолюбие, выдержанность, настойчивость, терпение, мудрость.

Одно из центральных побуждений подростка к реализации экспериментального поведения — вопрос к себе: «Смогу или нет?» По существу, этот вопрос и является центральным вопросом инициации, ведь именно готовность к новому статусу, к выполнению новых обязанностей и реализации новых прав и проверяется в инициальных обрядах.

Подросток, в ходе реализации экспериментального поведения ответивший себе: «Смогу!» — символически «инициируется» в мир взрослых.

Таким образом, экспериментальное поведение (экспериментирование) подростков исторически связано с инициальными обрядами, предписывавшими и регулировавшими формы такого поведения.

Внимание жизненно необходимо подростку, так как он самый отверженный и самый одинокий. В силу своего возраста он уже не может довольствоваться семейной и школьной жизнью, вырастая из их представлений и норм, а подчас и вступая с ними в конфликт, — подростка неудержимо влечет к себе взрослое общество со своими законами, со своей, совершенно иной, чем детская, структурой. И ему очень трудно: ему надо приспособиться к новым условиям, принять себя и добиться, чтобы другие приняли и оценили — как взрослого, как личность.

«Кто я? Каков? Почему?» — эти характерные для данного периода вопросы свидетельствуют об обращенности подростка к самому себе. Но ответ на них может быть найден только путем столкновения с действительностью. «Я и другие», «Я и мир» — центральные проблемы подросткового возраста. Ребенок сравнивает себя с окружающими, и это сравнение очень часто субъективно не в его пользу (Л.Ф. Обухова).

Всё это и составляет суть подросткового кризиса как кризиса самосознания, преодолев который человек приобретает «чувство индивидуальности».

Итак, быть подростком тяжело. Наполненный энергией, высвобожденной в физиологических сдвигах пубертата, одержимый возникшей потребностью в независимости, полный ожиданий будущих успехов в большой жизни, подросток проходит через тяжкие испытания в поисках собственного пути в новом для него мире. А если учесть при этом, что проторенных путей не бывает, можно легко понять то любопытство и ту тревогу, которые вызывают подростки у родителей (В. Сатир).

Проблема отношений родителей и детей — сложная и парадоксальная. Сложность ее — в скрытом, интимном характере человеческих отношений, щепетильности «внешнего» проникновения в них. А парадоксальность в том, что, при всей ее важности, родители ее обычно не замечают, ибо не имеют для этого необходимой психолого-педагогической информации.

Родители должны понимать и внезапные перемены настроения подростка, и странные на первый взгляд увлечения, и эксцентричное поведение, и новый лексикон, и порой заведомо неудачные начинания.

Но если быть до конца откровенными, то родители крайне редко выдерживают такие испытания. И тогда происходят размолвки.

Преобладающий стиль во взаимоотношениях с ребенком в семье непосредственно зависит от того, как полагает А.С. Спиваковская, какое место занимает деятельность воспитания во всей сложной, неоднозначной, подчас внутренне противоречивой системе различных мотивов поведения взрослого человека.

Попробуем рассмотреть вслед за А.С. Спиваковской, какое влияние оказывает та или иная форма сочетания мотивов на реализацию деятельности воспитания, поскольку с особой силой это проявляется, когда ребенок вступает в подростковый возраст.

Воспитание и потребность в эмоциональном контакте. Может случиться так, что цель воспитания ребенка оказывается «вставленной» в удовлетворение потребности эмоционального контакта. Ребенок становится центром потребности, единственным объектом ее удовлетворения. Чаще всего при таком воспитании возникают большие проблемы. Родители бессознательно ведут борьбу за сохранение объекта своей потребности, препятствуя выходу эмоций и привязанностей ребенка за пределы семейного круга.

Воспитание и потребность смысла жизни. Большие проблемы возникают в общении с ребенком, если воспитание стало единственной деятельностью, реализующей потребность смысла жизни.

Наиболее распространенная форма удовлетворения потребности смысла жизни — это забота о ребенке. Ярким примером тому служит мама, не желающая терять положение «опекунши» для своего сына — пятнадцатилетнего парня. В результате она получает требуемое чувство своей необходимости, а каждое проявление самостоятельности сына преследует с поразительным упорством. Вред такого самопожертвования для ребенка очевиден.

Воспитание и потребность достижения. У некоторых родителей воспитание ребенка побуждается так называемой мотивацией достижения. Цель воспитания состоит в том, чтобы добиться того, что не удалось родителям из-за отсутствия необходимых условий или же потому, что сами они не были достаточно способными и настойчивыми.

Подобное родительское поведение неосознанно для самих родителей приобретает некоторые элементы эгоизма.

Ребенок лишается необходимой независимости, искажается восприятие присущих ему задатков, сформированных личностных качеств. Обычно не принимаются во внимание его возможности, интересы, способности, которые отличны от тех, что связаны с запрограммированными целями. Ребенок ставится перед выбором. Он может втиснуть себя в рамки чуждых ему родительских идеалов только ради того, чтобы обеспечить для себя любовь и чувство удовлетворенности родителей. В этом случае он пойдет ложным путем, не соответствующим его личности и способностям, который часто заканчивается полным фиаско. Но ребенок может и восстать против чуждых ему требований, вызывая тем самым разочарование родителей из-за несбывшихся надежд, и в результате возникают глубокие конфликты в отношениях между ним и родителями.

Воспитание как реализация определенной системы. Организацию воспитания в семье по определенной системе можно считать вариантом реализации потребности достижения.

Встречаются семьи, где цели воспитания как бы отодвигаются от самого ребенка и направляются не столько на него самого, сколько на реализацию признаваемой родителями системы воспитания. Это обычно очень компетентные, эрудированные родители, которые уделяют своим детям немало времени и забот. Познакомившись с какой-либо воспитательной системой и в силу разных причин доверившись ей, они сознательно и целеустремленно приступают к ее реализации.

Несомненно, у каждой из воспитательных систем есть свои ценные находки, немало полезного и важного. Здесь речь идет лишь о том, что некоторые родители следуют тем или иным идеям и методам воспитания слишком послушно, без достаточной критики, забывая об индивидуальности психического мира своего ребенка.

Воспитание как формирование определенных качеств. Проблемы независимости обостряются и в тех случаях, когда воспитание подчиняется мотиву формирования определенного для родителей качества.

В этих случаях родитель строит свое воспитание так, чтобы ребенок был обязательно наделен этим «особо ценным» качеством.

В тех случаях, когда ценности родителей начинают вступать в противоречие либо с возрастными особенностями развития ребенка, либо с присущими ему индивидуальными особенностями, проблема независимости становится особенно очевидной.

Итак, обсуждая кризис подросткового возраста, стили взаимоотношений родителей с детьми, мы неминуемо выходим на разговор о зрелой семье, которая позволяет и родителям, и ребенку удовлетворять свои потребности и, следовательно, гармонично развиваться.

Гармоничное развитие личности ребенка возможно при сохранении и укреплении его здоровья, определяемого как состояние физического, психического и социального благополучия. Ключевым для воспитателей и психологов будет понятие психического здоровья, включающее благополучие ребенка в эмоциональной и познавательной сфере, развитии характера и формировании личности, в нервно-психическом состоянии детей.

«Проблемные», «трудные», «непослушные», «невозможные» дети, по мнению Ю.Б. Гиппенрейтер, так же как дети с «комплексами», «забитые», «несчастные» — всегда результат неправильно сложившихся отношений в семье и, как следствие, неудовлетворенных потребностей ребенка.

Как правило, трудности детей, обостряющиеся в переходный период, служат проекцией отношений в семье. Соотнесение себя и семьи у взрослого и ребенка в известном смысле зеркально: для взрослого семья — производное от «я», для ребенка «я» — производное от семьи.

«Юность крайне нуждается в идеале, в образце для подражания, во взрослом человеке, на которого можно равняться. И если он найдет его в своем ближайшем окружении — лучше, чтобы в одном или обоих из родителей, он вряд ли станет искать его «на стороне». Однако это возможно лишь при наличии двух условий — необходимых, но, к сожалению, не всегда достаточных. Первое — это способность родителей быть эталоном для ребенка, их личностная возможность завоевать уважение и доверие со стороны скептически и максималистски настроенного подрастающего поколения. А второе — правильно выбранный родителями стиль взаимоотношений с детьми».

Чтобы успешно пережить все приключения подросткового возраста, и родителям, и подросткам нужно хорошо представлять, как выходить из критических ситуаций.

Нельзя быстро и без труда разрешить все проблемы подросткового возраста. И родители, и подростки должны набраться терпения и продолжать работать, разговаривать друг с другом, любить друг друга. В этот период каждый в семье начинает по-новому видеть окружающих, все должны как бы заново познакомиться друг с другом. Пройдет ли семья этот этап с наименьшими потерями, будет зависеть от того, что преобладает в ней — любовь или страх.

В последние десятилетия психология сделала ряд замечательных открытий. Одно из них — о значении стиля общения взрослого с ребенком. Как показывает мировая практика психологической помощи детям и их родителям, даже очень трудные проблемы с детьми на этапе подростничества вполне разрешимы, если удается создать благоприятный климат общения в семье.

Подводя итог, можно сформулировать следующие выводы относительно специфики протекания кризиса подросткового возраста.

Подростки в этот период становятся проблемными, плохо себя ведут, потому что они хотят: 1) быть чьими-то; 2) чувствовать себя любимыми; 3) чувствовать себя сильными; 4) чувствовать себя значимыми; 5) чувствовать, что у них есть дом; 6) исследовать окружающий мир и экспериментировать с ним и с собой.

Обобщая роль семьи в возникновении кризисных ситуаций, можно отметить следующее:

1. Семья рассматривается как первичный и наиболее мощный агент социализации, играющий ключевую роль в формировании личностных черт и мотивов детей, в руководстве их социальным поведением, передаче им ценностей, убеждений и норм, свойственных данной культуре.

2. При рассмотрении воспитательской деятельности родителей выделяют различные типы семейного воспитания, которые представляют собой совокупность родительских стереотипов, воздействующих на ребенка.

3. Кроме сознательного, целенаправленного воспитания, осуществляемого родителями, на ребенка воздействует вся семейная атмосфера, семейные условия: социальное положение, род занятий, материальный уровень, уровень образования, ценностные ориентации членов семьи и пр. Поэтому любая деформация родительской семьи приводит к отрицательным последствиям в развитии личности ребенка.

4. Негармоничные типы семейного воспитания могут являться фактором, провоцирующим усиление акцентуированного поведения у подростков, что в сочетании с особенностями данного возрастного периода (реакции эмансипации, группирование со сверстниками, увлечения (хобби), имитация, формирующееся сексуальное влечение) может стать причиной аддиктивного поведения.

 

Вопросы и задания для самоконтроля

1. Сравните мнения С. Холла и Л.С. Выготского о кризисе подросткового возраста. Чья точка зрения вам ближе? Почему?

2. Перечислите различные формы кризисов развития периода взросления. С вашей точки зрения, реакции протеста — неизбежный атрибут подростничества?

3. Чем, по вашему мнению, характеризуется социальная ситуация развития современных подростков?

4. Если принять постулат о необходимости и целесообразности экспериментального (инициального) поведения подростка, то какие условия есть сегодня для реализации его приемлемых форм? В рамках какой нормативно-ритуальной практики подросток может по-настоящему пережить самоизменение?

5. Какие свои потребности чаще всего реализуют родители, воспитывая детей?

6. Что главным образом требуется от родителей, когда они понимают, что их ребенок стал подростком?

Литература

1. Гиппенрейтер Ю.Б. Общаться с ребенком. Как? — 3-е изд., испр. и доп. — М.: ЧеРо, 2003.

2. Джайнотт X.Дж. Родители и дети. — М., 1986.

3. Дольто Ф. На стороне подростка. — СПб.: Петербург—XXI век, 1997.

4. Зыкова М.Н. Психолого-педагогическое содействие развитию личности подростка. Учебно-методическое пособие для учителей, родителей и школьных психологов. — М.: МПСИ, 2009.

5. Ремшмидт Х. Подростковый и юношеский возраст. — Минск, 1994.

6. Спиваковская А.С. Как быть родителями (О психологии родительской любви). — М.: Педагогика, 1986.

---

¹ Инициация (от лат. initiatio — совершение таинства, посвящение) — обряд, знаменующий переход на новую ступень развития в рамках какой-либо социальной группы или мистического общества.