НЕКОМПЕТЕНТНОЕ ВОСПИТАНИЕ

Станет ли ваш подросток трудным — во многом зависит от того, какая у вас семья. Нет, речь не идет о материальном достатке — наверняка у каждого из нас есть масса примеров, когда у вполне обеспеченных родителей вырастал невыносимый ребенок, терроризирующий всех вокруг. И даже не о полной—неполной семье. Мы знаем многих матерей-одиночек, у которых прекрасные сыновья и дочери, не имеющие никаких серьезных проблем в подростковом периоде. Речь идет, разумеется, об отношениях между родителями и детьми.
Итак, в каких же семьях появляются «трудные» подростки?

ЧЕГО ОНИ ДОБИВАЮТСЯ?
Пожалуй, наиболее распространенная сегодня модель отношений — отчужденное безразличие. Кормят, поят, одевают, но эмоциональный голод этим не утолишь. Ребенок должен чувствовать, что он нужен, незаменим — именно такой, как есть.
И вот тут, мне кажется, есть один ключевой момент, на который обычно, говоря о трудном подростковом возрасте, внимания не обращают, — возраст самих родителей. Тоже, я бы сказала, переходный возраст, тоже возраст риска. Ваш ребенок становится подростком, когда вы перевалили за тридцать, тридцать пять. Позади пеленки, бессонные ночи с малышом, позади даже первые классы, когда боишься оставить одного дома, проверяешь дневники и тетрадки... Теперь свободны. И можно подумать о себе, о работе, карьере, и не так много осталось, чтобы использовать последний, предпоследний женский шанс. И, Боже упаси, мне кого-то в этом упрекнуть. Все так. Но правда и другое. Именно в этот период, когда кажется, что мы чуть-чуть освободились от детей, мы более всего им необходимы. И не требуют они от нас великих жертв и героических усилий: сумели бы дать равное партнерство в делах, доверие в отношениях и искренность в чувствах... Так разве не ради этого вы стали родителями?
Уставшие от отчуждения, холодных отношений в семье, подростки иногда бессознательно провоцируют конфликт.

Иногда мне кажется, что моя дочь надо мной просто издевается. Никаких скандалов, ругани — все с легкой усмешечкой. Но вот прошу ее, например: приходи до 11, а если задерживаешься, звони. Ведь 15 лет всего, и так уж пошла ей навстречу. Что вы думаете — на час опаздывает, на полтора, ни разу не позвонила. «А что такого? Да успокойся ты». Один раз вообще был кошмар. Поехала к подруге и ночевать не явилась. Звоню туда — никто не подходит. Она в восемь утра приходит как ни в чем не бывало — «засиделась, телефон сломался». Или вдруг заявляет: «Больше в школу ходить не буду». Я в панике — что, как, почему: улыбается. Я всю ночь глаз не смыкаю, а она с утра встает и спокойно идет на занятия.
Я не могу понять: зачем ей это, чего добивается?

Татьяна Васильевна,
г. Санкт-Петербург

Судя по всему, добивается того же, чего многие ее сверстники в определенных ситуациях — конфликта. Это, может быть, абсолютно сознательная провокация внешнего конфликта, потому что наступает момент, когда с собственными накопившимися внутренними болезненными конфликтами подросток справиться не может. Каким бы спокойным и благожелательным он вам ни казался.
Это не обязательно конфликт с вами — это может быть проблема в общении со сверстниками: его отталкивают, не принимают, обидел мальчик, который нравится. Неудовлетворенность, неуверенность, раздражение ищут выхода, ищут разрядки и, наконец, объект, который тот выплеск примет. Ну а кто всех ближе, кто все вытерпит и останется рядом, догадаться несложно — мать. Она может накричать, расплакаться, даже ударить, пусть так, но ведь и дочь получит возможность выплеснуть все, что накопилось.
Мы не любим конфликтов, боимся «открытого» голоса и обнаженных чувств — скандал, конец спокойствию в доме. Но иногда это может стать началом избавления от разрушительно-молчаливой фальши.

НУ ТИПА СУПЕР
В последнее время я все чаще сталкиваюсь с тем, что наши ребята не просто испытывают дефицит общения, они не умеют разговаривать. Вообще, в самом буквальном смысле этого слова. Они путаются в «ну», «супер», «типа», «конкретно», и этих последних достижений языкознания явно не хватает для ответа на вопрос: «Что с тобой?» А он необходим. Даже не нам. Им необходим.
Так вот, «провокация конфликта» — это действительно может быть элементарным стремлением подростка вызвать родителей на разговор. Глупо, нелепо, жестоко — может быть. Но как еще привлечь к себе наше вечно ускользающее (на работу, на кухню, в деньги, в проблемы) внимание?
Ваша дочь не пришла ночевать — вы в панике, отец, бабушка — все. Она в центре внимания. Того и надо. Но сколь бы нелепо ни было проявление, суть-то не меняется — дефицит простого человеческого общения. Что тут делать? Да просто обнимите и скажите — давай поговорим. Главное, чтобы лопнувший нарыв заставил сменить стиль ваших отношений. И лучше даже, если сначала это будут не разговоры о самой девочке и ее поведении, а обо всем, что вас окружает, об общих делах, проблемах, знакомых.
Но есть и другой вариант происхождения «провокаций», который, я думаю, ближе к ситуации автора письма. Здесь, скорее, не о семейном отчуждении можно говорить, а, наоборот, — о гиперопеке. И дело не в том, что мама демократично разрешает гулять до 11. Мы часто даже не замечаем тысяч бытовых мелочей, в которых своей волей парализуем свободу подростка принимать собственные решения и строить собственное поведение.
Если при авторитарной маме растет дочь с довольно сильным и норовистым характером, наступает момент, когда последней захочется самой надеть майку лидера. Так или иначе заставить слушать себя, поддерживая родных и близких в постоянном напряжении и тревоге, вполне успешно ими манипулировать.

В ЦЕНТРЕ ВНИМАНИЯ
Мама одной моей ученицы, очень контактной, самостоятельной девушки, как-то рассказала о своем довольно успешном «педагогическом эксперименте». Проблема была примерно та же: мама, всю жизнь привыкшая самостоятельно решать массу проблем, и дочь, из духа противоречия не желавшая выполнять даже самые необременительные материнские просьбы.
И в какой-то момент мама резко поменяла весь стиль их с дочерью отношений. «Я вдруг поняла, — рассказывает она, — что мы, родители, все время забегаем как бы вперед. У нас больше жизненного опыта, и мы, конечно, все время идем с упреждающими рекомендациями — делай так, не делай этого. Мы три раза спросим, взяла ли ключи и когда придешь. Но пусть забудет ключи, пусть придет, а никого не будет дома. В следующий раз будет ответственней».
Так и получалось. Два раза девочка посидела под дверью, один раз съездила к матери на работу, пропустила свидание. И постепенно как-то все стало на свои места. Мама решала свои проблемы, дочь — свои, а вместе — общие, о чем, собственно, мы все и мечтаем.
Или другой вариант некомпетентного воспитания — создание из ребенка кумира семьи. Анжела — единственная дочь у довольно пожилых родителей. Неожиданное ее появление на свет у пары, всю жизнь считавшейся бездетной, было воспринято как чудо. Жизнь семьи сконцентрировалась вокруг ребенка — мама оставила работу. Любое желание Анжелы удовлетворялось немедленно. А если же по каким-то причинам этого не происходило, девочка устраивала истерики. И, естественно, получала все, что хотела.
Анжела пела, танцевала. Она очень любила быть в центре внимания. Если она что-то говорила, родители просили всех замолчать. Так вот, когда в 16 лет мальчик, который ей нравился, отверг ее чувства, Анжела предприняла попытку самоубийства. Выросшая в атмосфере восхищения, она представить себе не могла, что кому-то может быть безразлична. Девочку, слава Богу, спасли, но жизнь ее ожидает очень нелегкая. Этого безграничного восторга, которым окружили ее родители, она будет ждать всю жизнь и вряд ли получит.

СКАЗКА — ЛОЖЬ
Еще одна модель некомпетентного воспитания — «комплекс Золушки». Героиня сказки Перро жила в атмосфере полного эмоционального отвержения. Все, что она ни делала и сколько бы она ни делала, — оценивалось как «плохо». Наряды, балы, развлечения — это было для других. Для нее — тяжелая, нудная работа, обноски сестер, упреки мачехи.
Золушка в сказке, вопреки всему, выросла жизнерадостной, доброжелательной девушкой. Но на то она и сказка. В реальности же (а такие истории бывают и в жизни — когда родители почему-то отвергают одного ребенка и превозносят другого или даже, когда он единственный, по каким-то причинам относятся к нему не лучшим образом) такой ребенок зарабатывает себе глубокий комплекс вины и неполноценности. И в дальнейшем становится холодным эгоистом, уверенным, что каждый в этом мире — только за себя.

Елена ЛЕВАНОВА,
доктор педагогических наук

Продолжение следует