О телесно-ориентированной терапии
и театральной педагогике в школьной практике
Коды реальности
Окончание, начало в № 19/2007
Семья зверей
Полина и Даша усердно рисуют «Семью зверей».
Эта арт-терапевтическая методика, которая
заменяет собой «Рисунок семьи». С последней в
школе все чаще возникают проблемы. Не всегда
раскрываются сами дети. Да и слово
«конфиденциальность», порожденное естественной
настороженностью родителей и попыткой
защититься от неделикатных вмешательств в зону
личного, играет тут не последнюю роль. Родителей
я понимаю. Но диагностика отношений в семье мне
все же нужна. Хорошо, что львиные прайды и
семейства «птиц-головастиков» (такое семейство
есть у меня в коллекции) позволяют понять, какую
роль отводят себе дети в самой тонкой области
отношений — семейной.
Даша, например, все усилия тратит на оборочки и
бантики: на ее рисунке «старшая сестра-кошка»
явно стремится оказаться в центре. И конечно же,
она больше похожа на саму Дашу — изящную,
красивую девочку с огромными ресницами и толстой
косой, игриво уложенной на затылке («как в
балете!»). У нее мама красавица, и девочке очень
хочется во всем походить на нее. Ну а маме сейчас
некогда. Вон там, в углу рисунка, изображен
невзрачный котеночий «огрызочек», награжденный
юной художницей чертами редкой невзрачности. Это
младшая сестра. Да, мама, кажется, слишком
увлеклась совместным со старшей дочерью
пеленанием и уходом за подрастающим поколением!
У девятилетней старшенькой явно расцветает
махровым цветом демонстративность: а как еще
показать, что она тоже заслуживает маминой
любви?!
С девочкой играем «по мотивам» театральных
действ известных психологов И. Шишовой и Т.
Медведевой. Это не спектакль, но игра с
продолжением. Про любимую и нелюбимую куклу
наследника Тутти. (помните «Трех толстяков?») На
первом занятии рисуем и вырезаем из бумаги
персонажей. Придумываем сюжет: Тутти не любит
маленькую невзрачную куклу, но обожает красавицу
с бантами. Даша играет роль Тутти, потом роль
любимой куклы. Потом слезливую бедолагу
озвучивают другие дети. Пока вдруг маленький
Артем не замечает, что так нельзя, несправедливо,
что «Тутти этот вообще злой, и нечего его
копировать». И дети все вместе придумывают, как
нелюбимой и маленькой себя защитить, а остальным
героям стать добрее. Новую «партитуру» снова
проигрываем.
А с Дашей мы потом возвращаемся к «семье кошек»,
и она неожиданно решает отдать бант старшей
сестры маленькому котенку. Под моим руководством
решение видоизменяется. Стоит ли отнимать
украшения у старшей? Даша решает, что нет, не
стоит, а «лучше пусть старшая подарит младшей
другой бантик, тоже красивый, а еще отдаст свою
кукольную посуду». Подарок явно «не по росту», но
зато выстраивается эдакая перспектива
бесконфликтной преемственности. Пока что она
виртуальная, но в запасе у девочки появляется еще
одна «положительная» роль.
Повод для разговора
С мамой все несколько сложней. На консультации
она изо всех сил настаивает на образе Даши —
умницы и помощницы. «Она у меня такая большая, она
все понимает, нянчится с малышкой, ведет себя
прямо как взрослая женщина, представляете?!»
Да, представляю. Бедняга Даша. Рано ее записали
в нашу всесильную женскую армию! Стараюсь
как-нибудь поаккуратней объяснить неуместность
такого «взросления». Ничего не получается.
Аб-со-лют-но! У меня ощущение, что я за ширмой
театра кукол, а зритель уснул. Между нами —
пыльная стена занавеса. Я кувыркаюсь эдаким
клоуном, очумев от кульбитов. Клоун во мне устает.
Стрелки нарисованной улыбки опускаются вниз.
«Представьте себе на минуточку, что вы жили-жили
рядом с любимым человеком, и все было хорошо, и он
на вас молился, и вдруг — отстранился, весь ушел
куда-то, а может, даже разлюбил», — говорю наконец
я. Далее наступает минута молчания. «А вы знаете,
у меня было что-то похожее в ранней молодости, —
вдруг задумчиво произносит женщина. — Да, это
небезболезненно! Так вы думаете, что моя Даша
может испытывать муки ревности из-за малышки? Мне
кажется, это такие разные вещи...»
Согласна, любовь многолика. Нелюбовь и ее
проживание разными людьми — тоже. К счастью, я
коснулась не самого больного места. К счастью,
потому, что в мою задачу сегодня не входит
психотерапия Дашиной мамы. Я школьный психолог и
в данном случае должна донести проблему ребенка
до его матери. Пожалуй, пассаж с опытом измен был
слишком жестким. Но он стал поводом для разговора
о реальных чувствах ребенка.
— Мой пример всего лишь аналогия, — снова
объясняю я. — Конечно, речь идет о совершенно
разных переживаниях. И все же в их основе лежит
нечто схожее: старший ребенок прекрасно
чувствует, что ему приходится делить внимание
родителей с появившимся на свет малышом.
Мы беседуем еще долго, и Дашина мама наконец
соглашается: да, девочка изменилась, она стала
вести себя как-то непривычно. В школе перемену
заметили раньше, чем в семье. Матери неприятно
осознавать это: большинство женщин болезненно
воспринимают негативную оценку своего
материнского статуса. Отсюда и сопротивление.
Только после нескольких встреч мама согласится
признать, что она возлагала на Дашу слишком много
взрослых надежд. «Мы недавно спросили ее, что она
хочет получить на праздник, а Даша сказала —
много игрушек».
В шумной компании
У Полины вроде бы та же история. Родился братик.
Помните, как бурно реагировала девочка на
ожидание мамой второго ребенка? Тетрадки и
рисунки, порванные в клочья, обиды
одноклассников. Агрессии в поведении девочки
было хоть отбавляй. Тревоги не меньше.
...Играем с детьми. Компания собралась боевая.
Настя занимается хореографией. Она прекрасно
помнит длинные и сложные движения латинского
танца, отлично рисует и очень любит поплакать в
случае неудачи. Дима, Петя и Андрюша — большие
любители спринтерского бега по школьному
коридору. На одном из кабинетов висит шуточное
объявление: «Осторожно! Держитесь левой стороны:
пикирующие первоклассники опасны!» Это про них.
Сашу мы уже знаем — она тоже здесь.
Длинноногий олененок Полина, с ее
взлохмаченной, недавно подстриженной челкой,
кажется рядом с миниатюрной танцовщицей Настей
неловкой и смешной. Компания для совместных
занятий в маленьком кабинете слишком шумная.
Приходится идти на хитрости. После того как дети
все вместе сыграли на барабане, начинается
«раздел имущества» — каждый пытается захватить
побольше игрушек. Что ж, попробуем
воспользоваться ситуацией.
Плюшевые мишки, тигр, семейка кроликов
выставлены в коридор и свалены на стуле.
Безусловно, они достанутся самым ловким. Но при
одном условии: правил игры нарушать нельзя. Далее
следуют: коллективный бег вокруг стула,
сталкивание лбами, громкий спор, кто схватил
зайца первым. И море обид. Следующий этап. Каждый
ребенок изображает именно ту зверюшку, которую
хочет получить. Все вместе оцениваем
пластический этюд. На ошибку мало указать, ее
надо исправить, показав, как должен зверек
двигаться. Потом изображаем этот зверинец всей
группой.
Ну конечно же, ушастый заяц выбран хрупкой
Настей не случайно: он так грациозен в ее
исполнении. Полина пытается изобразить
маму-зайчиху, но оказывается не столь
артистичной. Она расстроена и сердита. Запомним
эти детали!
Обычно темп упражнения снижается: в конце
концов дети должны осторожно добираться до стула
с завязанными глазами (разумеется, под моим
наблюдением) и на ощупь находить игрушки, которые
предварительно заворачиваются в толстый слой
старых газет. Мы тренируем координацию движений,
ориентацию в пространстве, мелкую моторику и
заодно успокаиваимся, чтобы перейти к рисуночным
методикам, требующим кропотливости и внимания.
Но сегодня четверг, день был трудный, и дети
взбудоражены. Значит, надо проиграть еще
несколько этюдов для снятия возбуждения и
агрессии.
Шанхайский барс
Есть в моем арсенале смешная зарисовка под
названием «Шанхайский барс». Я рассказываю детям
легенду про китайского императора, который
получил в подарок от властителя из провинции
фарфоровое блюдо необычайной красоты и размеров.
На нем были изображены дикие животные. Когда
слуги сняли шелковое покрывало с подарка,
императору показалось, что звери живые, и он в
страхе убежал. Вот этих-то ужасных тигров-львов и
барсов должны изобразить дети. В упражнении есть
очень полезный момент: переход от замирания и
фиксации (мы ведь изображаем статичную картинку
на блюде!) — к движению (по команде все дети
должны срашно зарычать, замахать воображаемыми
когтями и выставить «клыки» — так мы показываем
сцену «Звери пугают императора»). При этом даже в
разгар «зверской самопрезентации» нельзя
заходить за полосу, которая рисуется мелом на
полу. То есть двигаться двигайся, но границы и
правила соблюдай. Весьма полезный навык! Игру
можно продолжать до полной готовности этого
«блюда китайской кухни», а можно останавливать —
все зависит от состава группы и конкретных задач
развития.
В нашей ситуации мне очень хотелось, чтобы и
Полина и Настя «агрессировали» по полной
программе. Эмоциональная Настя редко может дать
отпор более сильным одноклассникам, поэтому ей
часто достается на переменах. Да и при выполнении
коллективных заданий на внимание она
предпочитала плакать, а не разбираться в задании.
Значит, срочно требуется навык активности и
собранности, полученный в безопасной игровой
ситуации.
С Полиной дело обстоит с точностью до наоборот.
Смирение и плаксивость не входят в ее обычную
программу. Но на подробнейшем рисунке семьи, где
кроватки и пеленальные столики были самыми
яркими пятнами и тема новорожденности
присутствовала во всех ипостасях, для самой
Полинки места не оказалось. Были мама, папа и даже
рыжий игрушечный пес, но... «А где жы ты сама?» —
спросила я. «А меня здесь нет. Мне места не
хватило. Я на кухне», — абсолютно спокойно и без
тени обиды сказала девочка. Ну и куда же делись
обычная энергия и напор?! Они не могли уйти в
никуда. Подтверждение тому — частые ссоры с
одноклассниками, бесконечные простуды,
вздыбленная челка, постоянное перебирание
ногами и дергание шерстяного форменного жилета.
Так, поехали. Будем изображать шанхайских
барсов.
Ксюша, Андрюша, Петя и Дима срываются еще до
команды, рычат, кричат. Думаю, у китайского
императора от таких тигров в клетке случился бы
инфаркт! Даю команду «стоп». Потом всё начинается
сначала (ясно, что черта на полу нарушена, а
«озверение» началось досрочно). Внимательно
слежу за Полиной. Она участвует в игре вяло, а
когда все по второму разу бросаются в бой, вдруг
отходит назад. Что же случилось?
— Я не хочу злиться и рычать, — тихо говорит
Полина. — Я не люблю, когда злятся.
Перед следующим занятием я получаю настоящий
нагоняй от... няни Полины. Она долго и
темпераментно доказывала мне, что девочке чуждо
насилие. «Для нее отвратительна сама мысль о том,
что кого-то надо пугать, на кого-то надо рычать.
Она никогда не обидит животное, Полина плачет,
когда смотрит эти передачи американские про
живую природу». И т.д. и т.п.
Я не стала напоминать «прекрасной няне» про
сегодняшний инцидент, когда девочка толкнула
соседку по парте. Я слушала пламенную речь и
понимала, почему именно этот ребенок выселил
себя из уютного мира семьи на кухню. Агрессия, как
и любой негатив, были табуированы.
Темпераментная и живая, Полина пугала своих
домашних эмоциональными вспышками. Родители
хотели и должны были защитить новорожденного
ребенка от любого беспокойства. Но они чуть-чуть
перестраховались....
Через два месяца Полина радостно топает ногами
и пугает на занятиях «императоров»,
«царедворцев». Убеждена, что это хорошо! Я не
сомневалась и не сомневаюсь в доброте и нежности
этой девочки. Я вообще придерживаюсь «странного»
мнения, что доброта и агрессия отлично уживаются
в одном человеке. Но сыграть злость и разозлиться
— вещи разные. И категоричный запрет на
«игрушечные» эмоции абсурден. Другое дело, в
какое русло направят взрослые негатив ребенка.
Кстати, мама Полины меня прекрасно поняла. Еще
одна деталь: после занятий на отработку агрессии
Полина принесла мне удивительно красивый
рисунок. На нем нежно сплетали шеи две антилопы.
«Это любовь!» — объяснила мне девочка.
Копилка методик
Знание техник и методик специалистом — хороший
ключ к изменению линии поведения как малышей, так
и взрослых клиентов. Работа психолога может (а
порой и должна) быть незаметной. К сожалению, она
часто оказывается невидной и непонятной для
педагогов и родителей. «Ну кукол делят, через
веревочку прыгают, что за невидаль», —
рассуждает сторонний наблюдатель. Но, думаю,
опытный воспитатель согласится, что игра игре
рознь, что очень важно в процессе игры или
маленькой театральной импровизации преподать
урок, загадать загадку, заложить фундамент
нужных изменений.
Одна пожилая учительница рассказала мне, как в
детстве бабушка отучала ее от «жадности».
Пережив военные голодные годы, девочка стала
прятать от одноклассников и младших братьев
припасенные яблоки или карамельки. Времени с
войны прошло много, семья жила в достатке — отец
был военным, а вот привычка делать «схованки»
осталась.
— «Бабуня Надя» как-то раз нашла запасы
сладостей и решила меня разыграть. Она
рассказала под страшным секретом, что видела
медвежонка, который прятал в нашем саду медовые
пряники. Конечно же, я страшно заинтересовалась.
Но бабушка меня перехитрила. Она зарыла в снег
пустые формочки для выпечки и вышла со мной в сад.
Я стала потихоньку разрывать рыхлые горки.
Каково же было мое разочарование: вместо сладких
плюшек мне попадались только пустышки. Когда я
собрала целую коллекцию формочек, бабушка
подошла ко мне и сказала: «Надо же, какой жадина!
Какой неразумный медведь! Сам в лес ушел, а запасы
его зима съела! И сам прогадал, и девочке моей
ничего не досталось. Очень неразумный, не люблю
таких». Чтобы меня утешить, она достала дома
большой тульский пряник и отдала мне. Братья были
дома. Думаю, вам понятно, чем закончилась история?
Мне не хотелось быть нелюбимой и неумной. По
кусочку пряника досталось всем: и бабушке, и
родителям, и братьям. Я поняла, что мои «схованки»
ни для кого не секрет, просто бабушке не хотелось
корить меня — хорошо, что медведь ей под руку
попался!
Мудрость воспитателя состояла и в знании
характера ребенка, и в подборе нужной сказочной
метафоры, и в переводе негатива на придуманного
ею «антигероя». Пожилая женщина не поленилась
найти формочки, закопать их в саду, купить
подарок внучке. Работа была совершена немалая, но
для ребенка это был лишь миг, хотя и очень
значимый.
Сочинить сказку, рассказать и проиграть ее с
ребенком — это и творчество, и труд. Если же
занятие с психологом останется для Маши или
Полины просто веселой игрой, встроенной в их
опыт, — это уже мастерство, которого добиваются
годами. Копилка методик тоже собирается не за
один день. Остается пожелать себе и коллегам,
чтобы наши накопительные фонды росли как на
дрожжах, а в театральных и художественных
мастерских психологов появлялись новые
декорации, краски и персонажи.
Наталья ЯРОШУК,
психолог-консультант,
Москва
ЛИТЕРАТУРА
Венгер А.Л. Психологическое
консультирование и диагностика. Практическое
руководство. Часть 1. — 4-е издание. — М.: Генезис,
2007.
Венгер А.Л. Психологическое обследование
младших школьников. — М.: ВЛАДОС-ПРЕСС, 2005.
Кондрашенко В.Т., Донской Д.И. Общая
психотерапия. — Мн.: Наука и техника, 1993.
Кулагина И.Ю. Возрастная психология.
(Развитие ребенка от рождения до 17 лет): Учебное
пособие. — М.: Изд-во РОУ, 1996.
Медведева И., Шишова Т. Разноцветные белые
вороны. — М.: Семья и школа,1996.
Паренс Г. Агрессия наших детей. Пер. с англ.
— М.: ФОРУМ, 1997.
Перлз Ф. Практика гештальт-терапии. — М.:
Институт общегуманитарных исследований, 2001.
Психогимнастика в тренинге. Под редакцией Н.Ю.
Хрящевой. — СПб.: Ювента, И.Т., 1999.
Семенович А.В. Эти невероятные левши:
Практическое пособие для психологов и родителей.
— М.: Генезис, 2007.
Театр, где играют дети: Учебн.-метод. пособие для
руководителей детских театральных коллективов.
Под ред. А.Б. Никитиной. — М.: ВЛАДОС, 2001.
Фопель К. Как научить детей сотрудничать?
Психологические игры и упражнения: Практическое
пособие. В 4 т. — М.: Генезис, 1998. |