Лидия ШНЕЙДЕР,
доктор психологических наук

 

Кризисные состояния у детей и подростков:
направления работы школьного психолога

КУРС ЛЕКЦИЙ

Учебный план

Лекция 2

КРИЗИСНОЕ РАЗВИТИЕ ЛИЧНОСТИ

Теории нормативных кризисов

На своем жизненном пути, от рождения и до смерти, человек преодолевает возрастные нормативные кризисы, разрушая что-то старое и отжившее и открывая для себя новые, ранее недоступные возможности личностного становления.

В настоящее время существует много психологических теорий (Л.И.Божович, Л.С.Выготский, З.Фрейд, Э.Эриксон и др.), авторы которых утверждают, что во время своего развития человек проходит несколько стадий. При переходе от одной возрастной ступени к другой возникает так называемый возрастной кризис, или кризис развития, что связано с системными преобразованиями в сфере социальных отношений, деятельности и сознания (Л.С.Выготский, А.Н.Леонтьев, Д.Б.Эльконин).

Слово «кризис» подчеркивает момент нарушения равновесия, появления новых потребностей и перестройки мотивационной сферы личности. Но так как в данной фазе развития подобное состояние статистически нормально, то и эти возрастные кризисы называются «нормативными» (Л.А.Пергаменщик).

Кризис — время быстрых качественных изменений, это критический момент в жизни человека, находящегося в ситуации, когда реализация жизненного замысла невозможна или затруднена. Кризис характеризует состояние, порождаемое вставшей перед человеком проблемой, от которой он не может уйти и которую не может разрешить в короткое время и привычным способом.

Л.С.Выготский пишет о том, что развитие — это внутренне детерминированный процесс, который протекает скачкообразно: через возникновение и разрешение внутренних конфликтов, кризисов. С его точки зрения, кризис является периодом качественных изменений в человеке, это движение вперед, результатом чего является переход личности на новую, более высокую ступень развития. Вместе с тем кризис диалектически содержит и негативный компонент — распад сложившейся социальной ситуации, разрушение определенной структуры развития, возникновение новой. Как считает Л.С.Выготский, в кризисные периоды «на первый план выдвигаются процессы отмирания и свертывания, распада и разложения того, что образовывалось на предшествующей стадии».

О нормативном кризисном в развитии, о необходимости и важности возрастных кризисов пишет также Э.Эриксон. Познакомимся с его эпигенетической теорией поближе¹.

По мнению Эриксона, человек на протяжении жизни переживает восемь психосоциальных кризисов, специфических для каждого возраста, благоприятный или неблагоприятный исход которых определяет возможность последующего расцвета личности. В свою очередь, Пекк (Peck, 1968) настаивает на особой важности двух последних кризисов в жизни человека, переживаемых им соответственно в зрелом возрасте и в старости, и описывает проблемы, присущие этим кризисам.

Первый кризис человек переживает на первом году жизни. Он связан с тем, удовлетворяются или нет основные физиологические потребности ребенка ухаживающим за ним человеком. В первом случае у ребенка развивается чувство глубокого доверия к окружающему его миру, а во втором, наоборот, недоверие к нему.

Второй кризис связан с первым опытом обучения, особенно с приучением ребенка к чистоплотности. Если родители понимают ребенка и помогают ему контролировать естественные отправления, ребенок получает опыт автономии. Напротив, слишком строгий или слишком непоследовательный внешний контроль приводит к развитию у ребенка стыда или сомнений, связанных главным образом со страхом потерять контроль над собственным организмом.

Третий кризис соответствует второму детству. В этом возрасте происходит самоутверждение ребенка. Планы, которые он постоянно строит и которые ему позволяют осуществить, способствуют развитию у него чувства инициативы. Наоборот, переживание повторных неудач и безответственности могут привести его к покорности и чувству вины.

Четвертый кризис происходит в школьном возрасте. В школе ребенок учится работать, готовясь к выполнению будущих задач. В зависимости от царящей в школе атмосферы и принятых методов воспитания у ребенка развивается вкус к работе или же, напротив, чувство неполноценности как в плане использования средств и возможностей, так и в плане собственного статуса среди товарищей.

Пятый кризис переживают подростки обоего пола в поисках идентификаций (усвоения образцов поведения значимых для подростка людей). Этот процесс предполагает объединение прошлого опыта подростка, его потенциальных возможностей и выборов, которые он должен сделать. Неспособность подростка к идентификации или связанные с ней трудности могут привести к путанице ролей, которые подросток играет или будет играть в аффективной, социальной и профессиональной сферах.

Шестой кризис свойствен молодым взрослым людям. Он связан с поиском близости с любимым человеком, вместе с которым ему предстоит совершать цикл «работа — рождение детей — отдых», чтобы обеспечить своим детям надлежащее развитие. Отсутствие подобного опыта приводит к изоляции человека и его замыканию на самом себе.

Седьмой кризис переживается человеком в сорокалетнем возрасте. Он характеризуется развитием чувства сохранения рода (генеративности), выражающегося главным образом в «интересе к следующему поколению и его воспитанию». Этот период жизни отличается высокой продуктивностью и созидательностью в самых разных областях. Если, напротив, эволюция супружеской жизни идет иным путем, она может застыть в состоянии псевдоблизости (стагнация), что обрекает супругов на существование лишь для самих себя с риском оскудения межличностных отношений.

Пекк выделяет четыре подкризиса, разрешение которых служит необходимым условием для развития аутентичной генеративности. Во-первых, речь идет о развитии у человека уважения к мудрости, сменяющего примат физической храбрости. Во-вторых, важно, чтобы сексуализация социальных отношений уступила место их социализации (что соответственно приводит к ослаблению сексуальных ролей). В-третьих, необходимо противиться аффективному обеднению, связанному со смертью близких людей или с обособлением детей, и сохранять эмоциональную гибкость, способствующую аффективному обогащению в иных формах. Наконец, очень важно, чтобы человек старался сохранить как можно большую душевную гибкость и продолжал поиск новых форм поведения, вместо того чтобы придерживаться старых привычек и пребывать в некоей психической ригидности.

Восьмой кризис переживается во время старения. Он знаменует собой завершение предшествующего жизненного пути, а разрешение зависит от того, как этот путь был пройден. Достижение человеком цельности основывается на подведении им итогов своей прошлой жизни и осознании ее как единого целого, в котором уже ничего нельзя изменить. Если человек не может свести свои прошлые поступки в единое целое, он завершает свою жизнь в страхе перед смертью и в отчаянии от невозможности начать жизнь заново.

Как указывает Пекк, чтобы чувство полноценности могло развиться в полной мере, человеку необходимо преодолеть три подкризиса. Первый из них заключается в переоценке собственного «Я» помимо его профессиональной роли, которая у многих людей вплоть до их ухода на покой остается главной. Второй подкризис связан с осознанием факта ухудшения здоровья и старения тела, что дает возможность человеку выработать у себя в этом плане необходимое равнодушие. Наконец, в результате третьего подкризиса у человека исчезает самоозабоченность, и теперь он без ужаса может принять мысль о смерти.

Tаким образом, Эриксон в своей эпигенетической концепции говорит о том, что переход от одной ступени к другой предрешен готовностью личности двигаться в направлении дальнейшего роста, расширения осознаваемого социального кругозора и радиуса социального взаимодействия.

Однако лишь часть авторов (Фрейд, Выготский, Эриксон, Божович и др.) считают, что кризисы необходимы и нормативны. Так, концепция развития Эриксона основана на представлении о том, что полноценно функционирующая личность формируется лишь путем прохождения в своем развитии всех последовательных кризисных стадий. И сам кризис — переломный момент в жизни индивида, который возникает как следствие достижения определенного уровня психологической зрелости. На каждой стадии развития перед человеком встает специфическая, эволюционная задача, которую человек может и не решить. Другими словами, каждый психосоциальный кризис содержит и позитивные и негативные компоненты. Эриксон пишет, что «кризис означает не угрозу катастрофы, а поворотный пункт и тем самым онтогенетический источник силы...».

Согласно этим взглядам кризис — своего рода вызов, приводящий человека к личностному росту через преодоление жизненных препятствий, внутренних противоречий.

Вместе с тем некоторые психологи (С.Л.Рубинштейн, А.В.Запорожец) видят в кризисах негативное, девиантное проявление, они считают, что нормальное развитие человека вполне возможно без прохождения кризисов. С.Л.Рубинштейн пишет о том, что психосоциальный кризис возникает в том случае, если индивид не готов решить новую социальную задачу. И если общество заранее готовит человека к его дальнейшим социальным обязанностям и требованиям к нему (например, обряды инициации), то переход от одной стадии развития к другой происходит плавно и бескризисно.

Анализируя литературу о личностных кризисах, можно выделить два рода кризисных ситуаций, которые различаются по степени оставляемой ими возможности реализовать внутреннюю необходимость жизни, основные смыслы и цели. В первом случае кризис может серьезно затруднить реализацию жизненного замысла, однако при нем все еще есть возможность сохранения жизненного смысла. Это испытание, из которого человек может выйти сохранившим в существенном свой жизненный замысел. Кризисная ситуация второго рода делает реализацию жизненного замысла невозможной. Результат переживания этой невозможности — перерождение личности, принятие ею нового жизненного смысла, новых ценностей, новой жизненной стратегии и, возможно, новой идентичности.

На протяжении жизни любого человека (вышедшего или выходящего из детства) ждет несколько возрастных кризисов.

Кризис первый наступает в совсем еще юном возрасте, около 10–12 лет. Ребенок в этот период перестает быть малышом и становится подростком. Расширяется круг его интересов, блекнет ранее незыблемый родительский авторитет, он учится формировать собственные мнения и совершать самостоятельные поступки, а также отвечать за них.

Кризис второй настигает нас в пору юности — примерно в 16–20 лет. Молодой человек уже формально является и считается взрослым. Более того, взрослым он считает себя сам и соответственно пытается это доказать себе же… и всему остальному миру. Кроме того, это время настоящей, взрослой ответственности: армия, первая работа, университет, возможно первый брак… За спиной молодого человека перестают стоять родители, он действительно начинает самостоятельную жизнь, питая надежды на будущее.

Третий кризис приходится примерно на тридцатилетие. Первый угар молодости позади. Человек оценивает сделанное и трезво смотрит в будущее. Ему уже хочется покоя, стабильности. Многие в этом возрасте начинают «делать карьеру», другие, наоборот, уделяют больше времени семье в надежде найти некий «смысл жизни», что-то, что всерьез заняло бы ум и сердце.

Кризис четвертый выпадает на 40–45 лет. Человеку видится впереди старость, а за ней самое страшное — смерть. Тело утрачивает силу и красоту, появляются морщины, седые волосы, одолевают болезни. Наступает время для первого боя со старостью, время, когда то ударяются в любовные приключения, то с головой уходят в работу, то начинают совершать экстремальные поступки, вроде прыжков с парашютом или восхождения на Эверест. В этот период одни ищут спасения в религии, другие — в различных философиях, третьи же, напротив, становятся циничней и злее.

Кризис пятый приходится на 60–70 лет. Человек в эти годы, как правило, выходит на пенсию и совершенно не знает, чем себя занять. К тому же здоровье уже не то, старые друзья далеко, а кого-то, может быть, и нет в живых, дети выросли и давно уже живут своей жизнью, даже если и в одном доме с родителями… Человек внезапно понимает, что жизнь подходит к концу и он уже не в центре ее круговорота, что его век завершается. Он ощущает себя потерянным, может впасть в депрессию, утратить интерес к жизни (И. Малкина-Пых, 2005).

Для взрослого человека один из самых существенных кризисов — кризис среднего возраста. В результате этого кризиса вырабатывается новый образ «Я», переосмысливаются жизненные цели, обретается новый смысл жизни, вносятся коррективы во все области привычного существования, личность приводится в соответствие с изменившимися условиями жизни.

Многие реакции, наблюдаемые в связи с кризисами, например стремление к самоизоляции или бурной деятельности, представляют собой попытку преодолеть ситуацию. Такие типы реакции могут быть адаптивными. Причем желание изолировать себя не следует смешивать, скажем, с депрессией, как и стремление бродить без устали в кризисной ситуации нельзя принимать за контролируемое маниакальное состояние.

На различных этапах жизненного пути человек сталкивается с кризисными ситуациями, которые могут спровоцировать личностный (экзистенциальный) кризис. Как представляется, в некоторых случаях можно выявить события, которые служат пусковым механизмом для кризиса, такие как несчастный случай, операция, полученное в результате травмы увечье. Это могут быть также ситуации, связанные со смертью любимого человека, переживанием различного рода утрат, потерей семьи или работы; кризисы, вызванные разлукой, одиночеством, неизлечимой болезнью, изменением социального статуса и др.

Однако природа кризиса такова, что среди пусковых механизмов могут быть не только печальные или травматичные переживания. Причиной кризиса могут стать и радостные, позитивные события — например, рождение ребенка, влюбленность, бракосочетание или повышение по службе.

Иногда у кризиса вообще сложно найти какую-то внешнюю причину. Просто у человека появляется ощущение, что внутри что-то изменилось и сегодня он уже не может жить так, как жил вчера: он стал другим. Очень часто событие, «запускающее» кризис, может быть абсолютно незначительным; оно срабатывает по типу «последней капли».

Таким образом, пусковые механизмы кризиса определяются не только внешним, но и внутренним содержанием, динамикой психологической жизни личности, которые очень часто остаются за пределами сознания, а потому не поддаются контролю и предвидению.

Говоря о пусковых механизмах, надо учесть еще и тот факт, что возникновение кризисов могут провоцировать не только события личной истории человека, но и экстремальные ситуации глобального уровня, связанные с политическими, экономическими, социальными, экологическими и природными бедствиями.

Иногда за кризисами закрепляются определенные названия — например, «первая любовь», «прощание с отчим домом», «кризис середины жизни», «кризис выхода на пенсию». Однако многие из подобных кризисов остаются безымянными и не привязываются к каким-либо внешним событиям, хотя и представляют собой серьезные личностные сдвиги, отражающиеся на всех сторонах жизни человека.

Внешние характеристики кризиса могут отличаться друг от друга: пусковые механизмы могут иметь различный характер, да и реакции на кризисные ситуации будут специфичными для каждого человека (Р. Ассаджиоли, 1995).

Однако суть кризиса такова, что заставляет человека усомниться в возможности его преодоления. Понимание кризиса как перехода от одного способа бытия к другому обычно существует у человека вне кризисной ситуации. Когда же он оказывается погруженным в мрачные глубины жизненных перипетий, у него появляется чувство, что это никогда не кончится и ему не удастся выйти из этого состояния. В этом случае кризис воспринимается как окончательное крушение жизни.

Для человека, переживающего кризис, характерна загруженность неразрешенными проблемами, чувство безнадежности, беспомощности, переживание жизни как «тупика». В этот период он остро чувствует отсутствие внутренней опоры, теряются его связи с миром и с другими людьми; прежние жизненные цели разрушаются, смыслы теряют свою ценность. Давление этого состояния толкает человека к действиям, которые могли бы разрешить проблему немедленно.

Среди разрушительных для личности способов выхода из кризиса могут оказаться суицид, нервно-психические и психосоматические расстройства, социальная дезадаптации, посттравматический стресс, криминальное поведение, алкогольная или наркотическая зависимость и др. Таким образом, если кризис не разрешен или разрешен неадекватно, то это может привнести в личность деструктивный аспект и тем самым затруднить процесс дальнейшего роста и развития.

Личностный кризис связан с необходимостью освоения новых ролей, о которых у личности пока смутные представления. Это период острых межролевых и внутриролевых конфликтов, возникающих как следствие обучения новому ролевому репертуару. Например, с наступлением юношеского возраста молодой человек должен принимать на себя больше ответственности за свою жизнь, поскольку готовится войти во «взрослый мир». Он сталкивается с «недетскими» проблемами, разрешение которых требует от него более зрелого мышления. Состояние кризиса наступает с отчетливой ясностью особенно после неудачных попыток решить «недетские» проблемы детскими способами. Тогда кризис переживается как время беспокойства и неуверенности.

Личность в условиях кризиса представляет довольно расплывчатое, порой жалкое зрелище. Она в значительной мере выведена из равновесия, дезорганизована. Причина такого состояния — в ярко выраженном «пограничном» положении, которое связано с «застреванием» между прежней и новой позициями. Постепенно человек осваивается с новым ролевым репертуаром и социальным статусом.

Этот процесс состоит из нескольких стадий.

Первая стадия кризиса — дезорганизация.

Это наиболее трудная фаза с преобладанием разрушительных тенденций. Личность выходит из устойчивого состояния равновесия и стабильности. Это касается как психологических, так и социальных аспектов жизни индивида. Личность убеждается в ограниченности своих взглядов на жизнь, на других людей, на самого себя. Нарастают трудности в различных видах деятельности, во взаимоотношениях с другими людьми. Человеку либо вообще непонятны новые ожидания и требования со стороны других людей, либо он не может (или не хочет) им соответствовать.

Так или иначе, поле конфликтного взаимодействия резко расширяется. Личность зачастую начинает терять интерес к той деятельности, которая недавно составляла основной ее смысл. В этой ситуации очень легко попасть в порочный круг, усугубляющий личностный кризис. Неудачи в различных видах учебной или профессиональной деятельности еще больше дезорганизуют личность. Жить в таком режиме долго человек не в состоянии, так как это колоссальное напряжение всех его сил (к тому же часто неплодотворное). В результате человек может резко ограничить свое взаимодействие с внешним миром. «Непонятый», «обиженный» этим миром, он уходит в себя, становится необщительным и замкнутым. «Пограничное» состояние очевидно.

Для большинства людей это возможность лучше разобраться в себе и ситуации, найти ответы на предъявленную жизнью проблему. Х. Ортега-и-Гассет назвал эту ситуацию «стратегическим отступлением в себя». Здесь мы имеем дело с переходом к следующей стадии кризиса.

Вторая стадия кризиса — реорганизация личности.

Это период ее обновления, роста, изменения. Личность, обретая новые черты, получает возможность развития, овладения новым статусом, «ролевым репертуаром». Даже если кризис разрешается не очень эффективно, человек так или иначе адаптируется к новым условиям, то есть ресоциализируется.

«Уход в себя» в особо тяжелых случаях может развиваться и в направлении коллапса, личностной катастрофы, когда человек не нашел ответов на проблему, оказался в тупике, убедил себя в своей несостоятельности, никчемности, «никому не нужности». Жизнь кажется бессмысленным тяжелым бременем. Без посторонней помощи и тактичной поддержки выбраться из этой кризисной ситуации бывает крайне сложно. С другой стороны, человек может найти неверные, социально неприемлемые ответы на свою жизненную проблему. Тогда мы имеем дело с девиантным поведением, десоциализацией.

Чем меньше разрыв между процессами десоциализации и ресоциализации, тем легче человек проходит кризисный период. Существует мнение: чем глубже личностный кризис, тем лучше человек может раскрыться, реализовать свой потенциал. Однако данное утверждение неоднозначно и спорно, поскольку с углублением личностного кризиса возрастает опасность девиантных форм его разрешения (Е.О. Лазебная, 1998).

Кризисная ситуация заставляет человека углублять, уточнять представление о самом себе: кто я? зачем я? каким я должен быть? каким я хочу быть? каким меня видят другие? Это период крушения авторитетов. Для выхода из кризиса необходимо пересмотреть свою роль в коллективе, искать новые эталоны поведения, оценок. Задержки в определении новых авторитетов, ценностей и своего отношения к окружающей действительности затягивают процесс десоциализации. Усугубляется разрушение личности, усиливаются тенденции к деперсонализации, утрате своего «Я».

Отдельного внимания заслуживают кризисы, порожденные тяжелыми заболеваниями. Хроническое соматическое заболевание — это тяжелая психическая травма не только для самого больного, но и для всей семьи. Отметим некоторые особенности психологического реагирования на хроническое соматическое заболевание.

Можно выделить несколько последовательных стадий, через которые проходят сам больной и члены его семьи (Ю.Ю. Елисеев, 2003).

Шок и неверие. Наблюдаются регрессивное поведение, необоснованные страхи, отрицание болезни.

Протест и страдание. Возможны чувство вины, депрессия, гнев, печаль, оплакивание утраченного здоровья и разбитых надежд. Дети младшего возраста нередко воспринимают болезнь как наказание за плохое поведение, ожесточаются при столкновении с вызванными ею ограничениями или лечением. Подростки боятся стать беспомощными или «не такими, как все», винят во всем родителей или врачей.

Восстановление. На этой стадии больной смиряется с ограничениями, которые вызывает заболевание. Нормализуются поведение и взаимоотношения с окружающими; появляется вера в свои силы. Отрицание болезни сочетается с построением планов на будущее. Семья тоже приспосабливается к новым условиям. Тем не менее люди с хроническими заболеваниями чаще, чем здоровые, страдают эмоциональными расстройствами. Психогенные расстройства у детей в таких случаях наблюдаются чаще, чем у взрослых.

Отношения с родителями могут замедлить переход на третью стадию и снизить способность адаптации к новым условиям. Детям необходимо ощущать близость родителей, связанную с ней защищенность, чувствовать, что родители разделяют их переживания. Ребенок должен видеть, что родители не разочарованы тем, как он переносит страдания, боль, страх; что они уверены в его скором и полном выздоровлении или, если неизбежна инвалидизация (например, при ампутации конечности), — в том, что и в этом состоянии у ребенка есть перспектива привлекательной и достойной жизни (А.Э. Колмановский, 2003).

Исследования Колмановского показали, что часто критичность родителей, чьи дети проходят лечение от тяжелой болезни, не только не уменьшается, но, напротив, возрастает. В этой ситуации родители с особенной требовательностью относятся к тому, как ребенок ест, разговаривает с врачом, подчиняется лечебным процедурам. Повышенная требовательность родителей сказывается и в ситуациях, не связанных напрямую с лечением. В результате у детей развивается ощущение, что родители почти все время ими недовольны.

Для уменьшения стрессогенного влияния госпитализации и тяжелого лечения необходимо дать ребенку почувствовать безусловное родительское принятие. Родители должны не критиковать ребенка, а проявлять участие, понимание его проблем и переживаний.

Распространенной проблемой родительско-детских отношений при хроническом соматическом заболевании является формирование гиперопекающего стиля воспитания, часто с ипохондрической боязнью за ребенка. Э.Г.Эйдемиллер называет такой тип воспитания фобией утраты ребенка. Он указывает на наличие в поведении родителей следующих особенностей: повышенная неуверенность, боязнь ошибиться, преувеличенные представления о «хрупкости» ребенка, его болезненности и пр.

Эйдемиллер объясняет такое поведение тем, что отношение родителей к ребенку формировалось под воздействием страха утраты его. Этот страх заставляет родителей тревожно прислушиваться к любым пожеланиям ребенка и спешить удовлетворить их (потворствующая гиперпротекция), в других случаях — мелочно опекать его (доминирующая гиперпротекция) (Эйдемиллер, 1996).

Другой вариант дисгармоничного родительского отношения при хроническом соматическом заболевании ребенка — гипоопека, возникающая вследствие эмоционального отвержения. Родители могут не принимать ребенка, который болен, или испытывать стыд по поводу его болезни.

Согласно теории Боуэна, хроническое соматическое заболевание может быть связано с низким уровнем дифференциации. Дифференциация — это способность различать свои эмоции, отделять свои мысли от своих чувств. Боуэн полагал, что родители с низким уровнем дифференциации воспитывают своих детей такими же или даже с более низким уровнем. При этом конечной точкой такой прогрессии в направлении недифференцированности являются разнообразные дисфункции. Формы шизофрении, хронический алкоголизм и, возможно, хронические физические заболевания, очевидно, являются манифестациями высокоинтенсивных вариантов этого процесса (И.Ю. Хамитова, 2003).

Можно выделить следующие отрицательные последствия кризиса, касающиеся состояния самой личности и делающие ее уязвимой в жизни:

• прекращение развития личности, начало деградации;

• психическая и физиологическая дезорганизация личности;

• снижение активности и эффективности деятельности;

• состояние сомнения, психической подавленности, тревожности и зависимости человека от других людей и обстоятельств, общая депрессия;

• появление агрессии или, напротив, покорности в поведении человека в качестве защитных реакций на внутриличностный конфликт;

• появление неуверенности в своих силах, чувства неполноценности и никчемности;

• разрушение смыслообразующих жизненных ценностей и утрата самого смысла жизни.

Отрицательными последствиями кризиса, касающимися внутренней структуры личности и ее взаимодействия с другими людьми, могут быть:

• деструкция существующих межличностных отношений;

• неожиданное обособление личности в семье, молчание, отсутствие увлеченности, вообще все то, что в психологии получило название «отступления»;

• повышенная чувствительность к критике;

• пугающая информация — критиканство, ругательства, демонстрация своего превосходства;

• «ненормальное» поведение и неадекватная реакция на поведение других;

• неожиданные, нелогичные вопросы, а также ответы невпопад, приводящие собеседника в замешательство;

• жесткий формализм — буквоедство, формальная вежливость, слежение за другими;

• поиск виноватых — обвинение других во всех грехах или, напротив, самобичевание.

Кризис приводит к естественному в этой ситуации эгоцентризму, ожиданию исключительного внимания к себе, нечуткости к близким. Все это еще более усложняет круг проблем личности. В таком случае дезориентация, связанная с необходимостью изменить представления о самом себе, сориентироваться в новых ожиданиях, требованиях, приводит к трудностям в восприятии окружающей обстановки. Реальность теряет привычную ясную картину, становится подвижной, нечеткой, расплывчатой.

Важно помнить, что все эти трудности и сложности (с разной степенью остроты) являются естественными в кризисный период социализации. Кризис — это и способ нашего развития, и та цена, которой мы за развитие расплачиваемся. Это утрата и обретение себя на новом горизонте развития, то есть он может быть не только деструктивным, но и конструктивным, позитивно влияющим на индивида.

Это происходит, когда внутриличностные противоречия разрешаются без особых негативных последствий, а результатом их разрешения является развитие личности. Многие исследователи рассматривают продуктивный внутриличностный конфликт как важный способ развития личности, ведь именно через конфликт происходит становление всей психической жизни личности. Один из авторов современной психологии личности, В. Франкл, отметил, что опасным является заблуждение о необходимости для человека душевного равновесия, на самом деле ему требуется борьба за какую–то цель, достойную его².

Итак, личностный кризис — это не только «угроза катастрофы», но и возможность изменения, перехода на новую ступень развития личности, источник силы. И в этом его позитивный аспект. Кризис в данном случае может стать для личности возможностью изменить что-то в себе и в своей жизни, научиться чему-то новому, переосмыслить, а иногда и впервые осознать свой жизненный путь, собственные цели, ценности, отношение к себе и к другим людям (В.В.Козлов, 1997).

Духовное развитие человека связано, как полагает Р.Ассаджиоли, с процессами глубокого морального очищения, полной трансформации, пробуждения многих, не использовавшихся ранее способностей, роста сознания, расширения его внутреннего пространства³.

Среди положительных последствий кризисов личностного развития можно выделить следующие:

1) мобилизация ресурсов личности для преодоления существующих препятствий ее развития;

2) активизация самопознания и выработка адекватной самооценки;

3) закаливание воли и укрепление психики;

4) продуцирование саморазвития и самоактуализации личности;

5) обретение ощущения полноты жизни, ее внутреннего богатства.

В этом плане преодоление кризисов позволяет насладиться победой над самим собой, когда человек реальное «Я» хотя бы на немного приближает к своему идеальному «Я».

В природе каждого человека обнаруживается способность противостоять давлению несовершенных, дисгармоничных норм, стереотипов, шаблонов. Исследования способности людей подняться над жизненными условиями позволяют утвердить положение о том, что человеку эволюционно присущи конструктивные силы. Эти силы побуждают его энергично противодействовать неблагоприятным социальным воздействиям, стремиться создать новые общественные отношения. Люди всегда вольны сделать выбор — создавать ли себя как активного деятеля или приспособиться к положению раба и заплатить за это регрессией своих моральных и интеллектуальных сил (Э. Фромм)⁴. А. Адлер, раскрывая содержание социального чувства, разъясняет, что речь идет об активности, которая истоком своим имеет креативную силу индивида⁵.

Ситуация внутриличностного напряжения и противоречивости, по мнению зарубежных исследователей, в разумных пределах не только естественна, но и необходима для развития и совершенствования самой личности. Любое развитие не может осуществляться без внутренних противоречий, а там, где есть противоречия, есть конфликт. Известно, что недовольство собой, критическое отношение к собственному «Я» и есть мощный внутренний двигатель, заставляющий человека идти по пути самосовершенствования и самоактуализации, наполняя смыслом свою собственную жизнь и совершенствуя тем самым мир.

Поскольку проблемы кризисов всегда были в ряду первоочередных для человечества, способы их решения отражены в фольклоре, народных традициях этноса. К анализу этих феноменов в аспекте соотнесения ритуалов с нашей темой мы и обратимся.

Трансляция информации в идентификационном поле может выполняться через ритуал. Рассмотрим его роль в этом качестве подробнее.

Индивид, обладающий потенциями, тормозится общественными отношениями. Ритуал освобождает потенции. Предъявление личности психологических требований и несовпадение психологических характеристик самой личности служат основой для цели ритуала. Ритуал является психологическим регуляторным механизмом. В нем абсолютно четко соотносятся действие и смысл, который собственно и обеспечивает органическую включенность условного ритуального действия в конкретный жизненный процесс.

Ритуальное действие наполнено магическим ощущением подлинности. Оно и переживается по-иному, создавая иное эмоциональное поле субъекта. Ритуал, оцененный извне, ведет к социализации, ритуал, оцененный изнутри, ведет к идентификации. Внутри ритуал полон смысла. Как отмечает Л.Т.Ретюнских, он есть внутреннее бытие чувства и выступает как формирующее личностное начало. Природа составляет биологическое основание жизни, ритуал же вносит качественную определенность в жизнь человека.

Ритуал, понимаемый как комплекс повторяющихся, закрепленных архетипических действий (телодвижений и звуков), согласно идее М. Элиаде, есть попытка возврата в момент генезиса Бытия, в сакральное время — для того чтобы ощутить себя со-делателем мира, принять участие в со-творении. Каждый человек может иметь собственную интерпретацию момента генезиса, то есть собственный набор ритуальных действий; важно, что, исполняя их искренне, с полной самоотдачей, отрешаясь от жизни, человек выходит из временного потока в настоящее.

Ритуал есть такое состояние бытия, в котором нет привычных понятий движения (как последовательности событий), времени (как фона, на котором события меняются), пространства (как набора всевозможных траекторий движения). Непременным условием существования ритуала Элиаде считал его постоянное повторение: сознание входит в сакральное настоящее и выходит из него в профанное время. Важен именно сам момент перехода, поскольку в сакральном времени сознания как рефлексии на Я-образе еще нет, а в обычном состоянии оно уже полностью отождествлено с Я-образом. И только момент входа-выхода позволяет ощутить себя как сгусток осознавания, оставаясь еще свободным от своего Я-образа.

Исполняя ритуал с полной самоотдачей, человек своим восприятием входит в те пласты психики (во внутреннее), где этот архетип существует, — а для понимания воспринимаемого ему необходим какой-то способ толкования, первичный миф, разворачивающий и утверждающий систему необходимых понятий, предикатов и их соотношений. Здесь, по-нашему мнению, и обнаруживается роль транслятора. Таким образом, понимая культуру как результат способа толкования некой группы символов, можно сказать, что ритуал — это способ восприятия-и-толкования базовых символов культуры, осуществляемый посредством поведенческих действий.

Знаковые средства помогали закрепить в памяти поколений важные обобщения. Ритуалы, как средства овладения психикой, составляли важную часть самого образа жизни. Критика и перестройка любого образа жизни, его внедрение должны предполагать, в частности, и соответствующий новый психорегулятивный компонент, то есть эффективные внутренние средства саморегуляции и самоорганизации.

В ритуалах социальная группа побуждает посвященного пройти через испытания, совершить деяния ради такого человека, уподобление с которым позволяет найти свое «Я».

А.И.Сосланд полагает, что ритуалы и символы, правила поведения и приветствия — это то, чему необходимо хранить верность, нечто незыблемое.

Ритуал имеет для проживания кризисных ситуаций и более глубокий смысл. В кризисной бездне надежным способом удержания себя от распада выступает ритуал, совершаемый искренне, достойно и некомментируемо. Именно ритуал, который является действенным способом практического проживания жизненного мифа, сбивает и удерживает вокруг исполнителя его экзистенциальную метрику — ритуал, тесно связанный с самим исполнителем, но который задается и оформляется извне, становясь невербальной составляющей будущей индивидуальной аксиоматической базы человека.

Ритуал — воплощенное в конкретном действе концентрированное отражение обычаев и традиций, возникающее в переломные, значимые для личности и общности моменты жизни. С нашей точки зрения, ритуал — специфический вид деятельности индивида, заключающейся в том, что в специально организованном пространстве в специально отведенное время он моделирует желаемую будущую реальность через креативное воспроизведение формулы целостного действа, сложившегося в ходе филогенеза. Он актуализирует такой способ отражения реалий окружающего мира в сознании, при котором субъект отражения, действующий в ситуации «здесь и сейчас», наполняет собственным смыслом устойчивые (выработанные человечеством) образы и формулы. По сути дела, ритуал есть творческое и каждый раз уникальное присвоение и усвоение индивидом некой общечеловеческой нормы.

Сам по себе ритуал — как способ перевода из одного качества в другое с передачей своей личности полной ответственности за это новое состояние — просто необходим. В измененной форме ритуал продолжает существовать, и мы все участвуем в нем, когда отмечаем то или иное событие (день рождения, получение диплома, свадьбу и пр.). Таким образом, в глубинных слоях психики сохранилось представление о необходимости соблюдения ритуала.

Ритуал — это необходимая для существования субъекта целенаправленно структурированная организация времени и пространства, в котором могло бы произойти то самое (обнаруживающее себя в кризисный период) «сверхбыстрое развитие». В связи с этим там, где есть ритуал, нет кризисов развития.

Именно «неотыгранность» того или иного события, той или иной значимой ситуации ведет к появлению внутриличностных конфликтов, кризисов, невротических состояний и даже может грозить утратой идентичности.

В самом деле, какое бы определение идентичности мы ни взяли, видно, что субъективное осознание ее наличия обеспечивается умением личности относить себя к той или иной социальной системе, ее способностью выступать в различных ролях, не теряя при этом «самости». Ритуал дает возможность глубоко прочувствовать: «То, что происходит — происходит сейчас, здесь и со мной». Во всяком случае, это может помочь всем, кто вступает в новую социальную роль.

Вопросы для самоконтроля

1. Назовите два основных исхода кризисной ситуации.

2. Перечислите основные стадии кризиса и их основные характеристики.

3. Чем отличается кризис, вызванный соматическими заболеваниями, от возрастного кризиса ребенка?

4. Назовите позитивные последствия внутриличностного кризиса.

5. Какую роль выполняет ритуал в процессе психосоциального развития индивида? Какие сохранившиеся формы ритуализации поведения вам известны?

Литература

1. Ассаджиоли Р. Духовное развитие и его кризисы // Психология человеческих проблем: Хрестоматия. — Мн.: Харвест, 2000.

2. Елисеев Ю.Ю. Психосоматические заболевания. Полный справочник. — М.: Эксмо, 2003.

3. Козлов В.В. Работа с кризисной личностью. — М.: Изд-во Института психотерапии, 2003.

4. Малкина-Пых И.Г. Возрастные кризисы: Справочник практического психолога. — М.: Эксмо, 2004.

5. Ретюнских Л.Т. Игра как она есть, или Онтология игры. — М.: Липецк, 1997.

6. Хамитова И.Ю. Межпоколенные связи. Влияние семейной истории на личную историю ребенка // Журнал практической психологии и психоанализа. — № 4. — 2003.

7. Эйдемиллер Э.Г. Методы семейной диагностики и психотерапии: Методическое пособие. — М.: Фолиум, 1996.

8. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. Пер. с англ. — М., 1996.

---

¹ Описание теории психосоциального развития приводится по кн.: Годфруа Ж. Что такое психология: в 2 т. Т. 2. — М.: Мир, 1992.

² Франкл В. Поиск смысла жизни в логотерапии // Психология личности. Тесты. — М.: МГУ, 1982.

³ Ассаджиоли Р. Духовное развитие и его кризисы // Психология человеческих проблем: Хрестоматия. — Мн.: Харвест, 1998. — с. 106—126.

⁴ Фромм Э. Душа человека. — М.: Республика, 1992. Фромм Э. Человек для себя. Исследование психологических проблем этики. — Мн.: Коллегиум, 1992. Фромм Э. Человеческая ситуация. — М.: Смысл, 1995.

⁵ Adler A. Individual psychology // Psychologies of 1930. Ch. 21. Ed. by Carl Murchison, Worcester, Mass.: Clark University Press, 1930.